– Потом реки стали мельчать, а болото начало высыхать… – медленно проговорила Амалия. – Вот, значит, почему он хотел купить Синюю долину? Чтобы никто ненароком не обнаружил труп?
Зимородков кивнул.
– Когда вы раскопали ту старую историю, им сделалось не по себе. Еще хуже стало, когда Любовь Осиповна во всеуслышание объявила, что знает, где находится Натали… Гаврила, хозяин «Бель Вю», передал ее слова Фомичеву, и подельники решили заставить ее замолчать навсегда. Однако, несмотря ни на что, вы не оставляли свои поиски. Позже Фомичев с Краснодеревщиковым пытались все свалить на Севастьянова – узнали от почтмейстера, что к тому приходят странные письма с угрозами, решили сделать так, чтобы он повесился.
– А… – протянула Амалия. – Так вот почему последняя записка была написана от руки. Ее уже не Егор Галактионович писал, а они. И веревку они же в доме Степана Александровича повесили… Умно!
– Потом вы нашли Егора Галактионовича, который окончательно сошел с ума, и подельники решили, что теперь они в безопасности. Мол, старик убил, и точка. Но вы так и не поверили, что именно он убил Натали…
– Маврикий Алпатыч объяснил, при чем тут Петька-браконьер? – спросила Амалия. – Ведь не случайно же он нашел кошелек с деньгами в то время, когда произошло убийство художника. Наверняка они сами ему подбросили.
– Да, – кивнул Зимородков. – Это был их запасной вариант, родственники хотели, чтобы на него пало подозрение, если что. И мировой судья Нарышкин, который тогда был вынужден исполнять обязанности судебного следователя, действительно поверил, что Петька убил Петелина. Однако Петька был далеко не так глуп и, мне думается, догадался, почему ему вдруг попался набитый деньгами кошелек. Вообще-то по данному поводу Маврикий Алпатыч был не слишком откровенен, на нем и так много всего… Но все-таки я спросил у него, правда ли, что Петька сам попал в трясину, а не кто-то толкнул его туда. Фомичев стал морщиться, плакать… Сказал, что ничего точно не знал, но подозревал, что там не обошлось без Гаврилы. И с Натали… Он очень мучился, что ему пришлось ее убить.
– Да, – со смешком ответила Амалия. – Настолько, что пожертвовал на церковь ровно две тысячи рублей. Точь-в-точь столько же, сколько и предок мирового, некий Кирилл Семеныч Нарышкин, когда тоже убил женщину.
– Вы догадались? – поразился Александр Богданович. – Невероятно!
– Только сейчас, – вздохнула Амалия. – Мелкие детали, знаете ли… Но при раскрытии преступления ничего не бывает важнее их.
– Это замечательно, – искренне промолвил Зимородков. – Я имею в виду, как все оказалось связано между собой. Фальшивая пятерка купца оказалась в сюртуке, который проходил по совершенно другому делу, а когда вы искали Домбровского, то услышали фамилию портного, которая помогла вам раскрыть первое дело. И, если бы не вы, вполне возможно, что мы бы никогда не узнали правды… Скажите, я могу сделать что-то для вас?
Амалия немного подумала.
– Да, – сказала она. – Мой дядя очень мне помог с обоими делами. Если можно, устройте ему какую-нибудь награду. Анну или Станислава. И еще одно… – Она замялась. – Юноша, сын Фомичева, тоже помогал мне. Именно он отыскал тело Натали. И тайком последовал за мной и дядей в ту ночь, когда мы с Казимиром забрались на склад. Возможно, я плохо знаю людей, но готова поклясться, что Антоша совершенно ничего не знал о делах отца.
– Пожалуй, тут я с вами соглашусь, – отозвался Александр Богданович, – но вряд ли ему удастся остаться в стороне. Подумайте сами: процесс будет проходить не в окружном суде, а в Москве либо в столице, потому что Фомичева и его сообщников будут судить за многочисленные тяжкие преступления. Антону придется давать показания, и общество, конечно же, вынесет свое суждение. Какое оно будет – вы знаете не хуже меня.
– Яблоко от яблони? – мрачно спросила Амалия.
– Боюсь, что так, – ответил Зимородков. – Нет, тюрьма ему не грозит ни в коем случае. Я имею в виду лишь общественное мнение. И, насколько я представляю себе положение вещей, клеймо сына фальшивомонетчика останется при нем до конца его дней, хоть юноша и ни при чем.
– А если попытаться… – начала молодая женщина.
– Устроить закрытый процесс? О нет, сударыня. Прокурор и защитники наверняка захотят покрасоваться перед публикой. Все газеты будут освещать заседания суда. Конечно, я попытаюсь сделать, что могу, но… – Александр развел руками.
– Я понимаю, – проговорила Амалия. – И мне очень жаль.
После ухода Зимородкова наша героиня вернулась за стол и, пробежав глазами начатое письмо, разорвала лист на четыре части. Заглянула Лиза, спросила, что готовить на ужин, и, получив ответ, удалилась. Амалия начала писать новое письмо, но тут в коридоре раздались чьи-то шаркающие шаги, и кто-то несмело поскребся в дверь.
– Входи, Антоша, – сказала Амалия.
Молодой человек не стал проходить в комнату, а остался стоять на пороге, словно считал, что его в любую секунду могут выгнать отсюда, как собаку. И Амалии, которая привыкла улавливать любые оттенки поведения, это сразу же не понравилось.
– Я хотел спросить… то есть… – Юноша замялся. – Я могу взять атлас? Географический… из библиотеки Саввы Аркадьича.
– Антоша, я тебе уже говорила, ты можешь брать любую книгу без разрешения, – мягко ответила Амалия. – А почему атлас? – заинтересовалась она. – Мне казалось, тебе больше по душе Понсон дю Террайль и Дюма.
– Я, наверное, скоро уеду, – извиняющимся тоном ответил юноша.
– Куда? – Амалия смотрела на него во все глаза.
– Еще не знаю. В Австралию, в Южную Америку… Я не смогу здесь оставаться… после всего…
Амалия вздохнула. Ей очень хотелось сказать молодому человеку что-нибудь ободряющее, но она ненавидела лицемерие и пустословие. Наша героиня много раз видела: преступники рушат не только жизнь своих жертв и свою собственную – из-за них страдают и вовсе ни в чем не повинные люди, которые никому не сделали ничего плохого. Но почему-то то, что из-за поступков Фомичева его сын, славный, добрый юноша, который любил книги и мечтал о приключениях, теперь оказался парией, особенно задело ее.
– У тебя же есть родственники… – начала Амалия.
Антон мотнул головой.
– У меня никого нет… – Он едва не добавил: «кроме вас», но удержался, поняв, что это было явно лишнее.
– Ты можешь пожить где-нибудь… Пока все не уляжется…
– Нет, – упрямо покачал головой Антоша, – я уже все решил. Как только все кончится, я уеду.
– Ты на меня сердишься? – задала Амалия вопрос, который жег ей губы. Ведь, если бы она не приехала сюда, возможно, никто никогда не смог бы уличить Маврикия Фомичева. И тогда Антоша был бы счастливее, чем теперь.
– Нет, – ответил он. – Я должен был раньше понять. На людях отец все время говорил, что надо трудиться, чтобы чего-то добиться, а при мне смеялся, мол, честным трудом ничего не заработаешь. – Антон тяжело вздохнул. – Так я могу взять атлас?
