Надо сказать, знакомство с советскими законами, которые действовали во всех мусульманских районах СССР, оказывало на женщин глубокое и непреходящее влияние. Они впервые понимали, что они не рабыни мужей или отцов, что советская власть запрещает торговать ими за калым (в Туркестане практика продажи девочек существовала еще в начале 1920-х годов; девочку продавали примерно за 500 тысяч рублей; калым был запрещен, причем несколькими декретами
[132]). Ленин стал для многих узбечек символом освобождения от порабощающих обычаев. С.Т. Любимова, одна из организаторов женского движения в Узбекистане, вспоминала, что однажды в клуб пришла узбечка, сильно избитая за агитацию. Она достала из завязанного платка, спрятанного в одежде, портрет Ленина и сказала: «Я рассказывала женщинам о Ленине, о том, что он знал о тяжелом положении узбечки и издал новые законы, запретил продавать и покупать женщин за калым, выдавать замуж малолетних, велел открыть школы для всех – для мальчиков и девочек»
[133].
Обученные в клубах женщины стали мало-помалу отстаивать свои семейные права. Например, в Азербайджане при партийных женсоветах были созданы специальные правовые секции, в которых предварительно рассматривались семейные дела. В судах эти дела рассматривались специальными народными заседателями. Уже в 1923 году было рассмотрено 2500 семейных дел и в судах 1388 раз выступали женщины
[134]. Это движение за защиту женских прав стало постепенно давать результат. Мужья, уже знавшие крутой нрав советской власти, стали опасаться прибегать к побоям жен, к тому же постепенно насилие над женщинами стало рассматриваться как контрреволюционное преступление.
Следующим шагом в работе женских клубов стала работа по обучению женщин бытовым и медицинским навыкам. Активистки столкнулись с тем, что мусульманки в основной своей массе не умели стирать одежду и белье, не умели шить, не умели готовить и не умели ухаживать за ребенком. А.В. Артюхина подчеркнула это со всей резкостью: «Незачем в клубах рисовать и вышивать, нам это не нужно. Женщина Востока часто не умеет стирать, не умеет шить, не умеет чисто вытереть нос своему ребенку – этому надо учить ее, а не вышиванию»
[135]. Потому при женских клубах быстро открылись курсы ликвидации неграмотности, культурно-бытовых навыков, консультации, ясли. Основная цель состояла в том, чтобы как можно быстрее уничтожить наиболее очевидные причины высокой детской смертности, проистекающие из бытовой антисанитарии и неграмотности матерей.
Помимо женских клубов создавались и другие специальные учреждения для работы с женщинами. В Туркестане, к примеру, создавали особые кооперативные женские лавки, куда мужчины не допускались. В 1925 году возникли первые такие лавки, а уже в 1928 году их стало 103, и в них было 18 тысяч покупательниц из числа узбечек. Также создавались особые женские чайханы, где женщины могли отдохнуть, выпить чаю, пообщаться и приобщиться к советской культуре
[136].
Работа среди кочевниц столкнулась с особенными трудностями. В отличие от оседлого населения казашки, киргизки, калмычки и бурятки не могли посещать клубы. Кочевые хозяйства весной отправлялись с зимних стойбищ на летние, проходя десятки и даже сотни километров по бескрайней степи. Проблемы были и в отношении партийных органов, которые считали, что никаких особых форм работы с женщинами заводить не надо, достаточно и собрания делегаток. Между тем собрать делегаток было очень трудно. В волостях место собрания отстояло от кочевых аулов на 20–30 км и более, так что без лошади и теплой одежды добраться до них было невозможно, а весной аулы откочевывали. «С наступлением весны население укочевывало на пастбища за сотни верст, наших делегаток проглатывала степь, а волженорганизатор обрекался на одиночество», – приводит Антонина Нухрат слова одной из женорганизаторов
[137]. Весьма красноречивое определение: «проглатывала степь». В этом обществе, проглатываемом степью, все еще существовали старые порядки: калым, многоженство, малолетние браки, бытовая антисанитария. В общем, надо было женскому клубу угнаться за кочевниками, и сама практика привела к идее «красных юрт» – специальных юрт, выделенных под работу с женщинами. Обычно над ней вывешивался красный флаг.
Первая «красная юрта» появилась в 1926 году, а уже в 1928 году их стало больше 100. Первоначально юрту арендовали. Большие и вместительные юрты были только у баев, что давало им возможность тормозить работу. В брошюре Нухрат описывается, как бай прогонял женщин от «красной юрты». Помыкавшись, женорганизаторы приобрели у бая большую юрту в собственность. В Калмыкии, тоже кочевом регионе, изначально делали так: покупали отдельную кибитку, большую телегу, верблюда и не зависели от чьей-то милости. Первоначально, в агитационных целях, «красные юрты» кочевали часто и стояли на месте не больше двух недель. Но постепенно переходили на длительное кочевание и стали двигаться вместе с населением.
Юрта делилась занавеской, как было принято у кочевников при выделении молодых семей, на две части. В одной части размещалась консультация, где женщинам оказывалась медпомощь, а во второй части велись занятия по ликвидации безграмотности, различные кружки и чтение. Если погода позволяла, то слушательницы размещались на свежем воздухе вокруг юрты. И здесь главными темами были советское семейное законодательство («красные юрты» посещали районные судьи и следователи, иногда даже в них проводились судебные процессы), политграмота (кочевники знали Ленина и даже слагали о нем песни, но вот о советской власти у них было самое размытое представление), а также все больше и больше внимания привлекали культурно-бытовые вопросы: стирка, уборка, борьба с антисанитарией, приготовление пищи.
«Красные юрты» привлекли большое внимание кочевого населения. Их посещали и женщины, и мужчины, которые шли послушать чтение газет, получить консультацию или позвать фельдшера для помощи роженице. На открытие юрты стекалось население за 50–60 верст, весть об этом передавалась по «степному телеграфу» – узун-кулак
[138]. К ним стекались торговцы, приезжала с лавкой кооперация, приезжали на праздник музыканты и певцы, проводились традиционные казахские соревнования в борьбе и в скачках. В общем, происходило смешение и слияние старых обычаев и новых, советских порядков. Время было бурное: шли выборы в аулсоветы, начиналась борьба с баем и готовилась коллективизация.
