— Не позволяй волнам собственных же эмоций утопить себя.
Она пристально посмотрела на меня глазами, холодными, словно агаты.
— Поняла?! Поняла, что погубило такую женщину, как Кунти?! А что позволило ей выжить, когда она была окружена врагами? Поняла, что делает царицу царицей? Тогда остерегайся этого!
Я не придавала особого значения словам колдуньи. Со свойственной юности высокомерием я полагала, что мотивы, которые руководили Кунти, были слишком просты, чтобы им уделять внимание.
Только когда мы встретились с Кунти много позже, я поняла, как она отличалась от того образа, которой я создала. И насколько опасной она была.
* * *
Карта представляла собою толстый измятый лист цвета человеческой кожи. До этого я никогда еще не видела, на что похожа страна, в которой я жила (хотя учитель рассказывал мне об этом). Она имела форму перевернутого треугольника, сужающегося книзу, словно вклинивалась в океан. Наше государство состояло из стольких королевств, что мне казалось, что я никогда не выучу все их названия. Учить реки и горы было легче: произнося вслух названия, я показывала их на карте. Когда я коснулась пальцем вершин Гималаев, что-то кольнуло мне руку, и я поняла, что эти снежные цепи станут значимыми в моей жизни. Я с удивлением рассматривала королевство Панчаал и пятнышко, называемое Кампильей. Это было так диковинно — впервые открыть свое местонахождение в мире.
— Эту карту нарисовали незадолго до того, как я пришла к тебе, — сообщила колдунья. — Но она уже не годится.
Она провела рукой по пергаменту. Казалось, границы королевств начали передвигаться: одни увеличивались, другие уменьшались. Некоторые исчезали друг за другом, пока остальные меняли свои названия.
— Цари всегда сражаются, — сказала она. — Все, что они хотят — это больше земель, больше власти. Они облагают людей налогами, оставляя их умирать от голода. И заставляют их сражаться в своих армиях.
— Но есть ведь и хорошие цари, которые заботятся о подданных, — оспаривала я. Я думала о Кришне, хотя не имела ни малейшего представления о том, как он управляет своими землями.
— Таких очень мало, — сказала она, — и они уже устали от войны. В нынешнем третьем поколении человечества хорошие люди по большей части слабые. Вот почему земля нуждается в Великой войне.
Снова «Великая война»… Эти слова, словно когти, царапали мне легкие. Я неуверенно сказала:
— Мне говорили, что я стану причиной этой войны.
Она взглянула на меня. Мне показалось, в ее глазах было сожаление. Но она лишь произнесла:
— Существует множество причин для начала этой войны.
Я настаивала:
— Мне сказали, что миллионы женщин из-за меня станут вдовами. Мысль о том, что я стану причиной страданий невинных, сдавливает мое сердце.
— Так было всегда. Когда невинные не страдали? В любом случае ты ошибаешься, полагая, что женщины такие невинные.
Она взмахнула рукой над пергаментом, и карта задрожала. Мне казалось, я видела сотни простых и величественных домов. Я слышала голоса и мысли женщин, горькие и бранные. Одни насылали смерть и болезнь на своих соперниц, другие хотели власти над домочадцами. Некоторые осыпали детей руганью, оставляющей шрамы на их сердцах. Другие били служанок, выставляя их вон без гроша. Другие нашептывали на ухо спящим мужьям слова, полные ненависти, так что когда мужья просыпались утром, они выплескивали злобу, которая копилась в их женах.
— Как видишь, — сказала колдунья, — женщины привносят свой вклад в мировые проблемы всяческими коварными способами. А ты, обладая большей силой, чем все остальные, можешь принести много разрушений, если не будешь осторожна. Я научила тебя разным противоположным вещам — если бы ты только смогла запомнить их и не забыть под натиском страсти!
— Я смогу! — сказала я с уверенностью, которую невозможно было измерить. Я знала, что была умна, даже слишком, как часто сетовала Дхаи-ма. Я знала многое, чтобы контролировать страсть. Я видела себя великой королевой, которая дарит мудрость и любовь. Панчаали, Несущая Мир — так меня будут называть люди.
Колдунья засмеялась. Именно такой я запомнила ее: согнувшаяся от смеха и хлопающая себя по бедрам.
9
Портрет
Я вошла в зал в тот момент, когда художник уже выставил свои полотна, каждое из которых было покрыто шелковой вуалью. Дхри сидел, нахмурившись, и, кивнув мне, даже не улыбнулся. Он так и не притронулся к манговому соку, который Дхаи-ма принесла ему. Осязаемая, как горячий воздух, его тревога, передалась и мне. Я решила дождаться момента, когда мы останемся одни, чтобы выяснить причину проблемы.
Художник уже бывал в Кампилии раньше. И когда пришло время других дочерей Друпада выходить замуж, он приехал вновь, чтобы написать их портреты, которые затем должны были быть отосланы царям, с которыми мой отец хотел наладить отношения. Сегодня художник привез портреты влиятельных царей, чтобы при встрече со своими поклонниками я знала, кто есть кто.
Я надеялась найти Кришну. Я зависела от него, так как хотела разузнать секреты, которые должна была знать потенциальная жена, информацию, которую художники старались избегать из-за незнания или страха. У кого из царей было скрытое заболевание, кого преследовало семейное проклятие, кто был скрягой, кто бежал с поля боя во время битвы, а кто был слишком упрям, чтобы сделать это? Знание Кришны о таких вещах озадачивало. Возможно, подумала я с неким раздражением, сейчас он был в своем дворце на берегу моря и наслаждался компанией своих жен.
Художник раскрыл первый портрет:
— Это благородный Салья — правитель южного королевства Мадрадеш, — сказал он нараспев, — и дядя пандаванской принцессы.
Я стала рассматривать портрет царя. Его искусно сделанная корона не могла скрыть седину волос. У Сальи было добродушное лицо, но грузная фигура выдавала его любовь к легкой жизни. Под глазами у мужчины были мешки.
— Он старый, — прошептала я Дхри с неприязнью. — Возможно, у него даже есть дочери моего возраста. Почему он хочет приехать на сваямвару?
Мой хмурый брат пожал плечами.
— Это вызов, как ты сама сказала, а мужчины не могут не принять вызов. Он не представляет никакой опасности для нас. Он не победит.
Хотя Дхри и сказал «нас», меня это не слишком успокоило. Если Салья одержит победу в состязании, думала я с ужасом, мне придется идти с ним, молча и покорно, как будто я кошелек с золотом, который победитель уносит с собой в конце боя.
Художник раскрыл другие портреты.
Он показал мне Ярасандху — царя Магадхи с горящими, словно угли, глазами. (Я слышала, как наставник Дхри говорил, что он держит всех побежденных королей закованными в лабиринте под своим замком.) Потом Шишупала — его друга, с кривым подбородком и насмешливым ртом. Он правил Чеди и давно был в ссоре с Кришной. Я увидела Джаядратху — мрачно ухмыляющегося владыку Синхуса с чувственным ртом.
