Билли одернул сюртук, с некоторым сожалением покосился на остающегося в комнате барона и вышел в сопровождении горничной.
— Если и правда пришли полицейские, — внезапно сказал Александр, — то, признаться, я выступаю за то, чтобы передать расследование им. Боюсь, Амалия Константиновна, вы слишком пристрастны, что может не самым лучшим образом сказаться на судьбах некоторых людей.
Прежде чем ответить, Амалия подошла к окну и некоторое время смотрела на черные ветви дерева во дворе, на которые налип мокрый снег.
— Пристрастны как раз вы, Александр, — промолвила она спокойно, не оборачиваясь. — И я настоятельно прошу вас не переносить на меня свои собственные качества. Мне это не слишком приятно, знаете ли. Впрочем, как и все, что связано с вами, — неприязненно добавила она.
«Королева!» — в восхищении подумал Митенька, видя, как потемнело лицо барона при словах баронессы. Юноша приосанился и поправил очки.
За дверями послышались шаги.
— Прошу вас, — донесся голос Глаши, — сюда… Вас ждут!
Дверь отворилась. На пороге стояла молодая женщина, закутанная в легкую шубку на лисьем меху. У нее было вытянутое смугловатое лицо и черные глаза, обрамленные длинными ресницами. Впрочем, тем и исчерпывалась его притягательность, потому что черты лица нельзя было назвать красивыми. И выражение лица, видимо, свойственное незнакомке — застенчивое и вместе с тем диковатое, — тоже ее не красило.
— Добрый вечер, — произнесла неожиданная гостья по-французски. Ее глаза обежали присутствующих и остановились на Амалии, которая держалась непринужденнее всех. — Вы хозяйка этого дома? Меня зовут Антуанетта Беренделли, и я приехала за своим отцом.
Глава 19
Дочь
В комнате наступило ошеломленное молчание.
— За вашим отцом? — пролепетал Митенька.
— Да, — отвечала удивленная Антуанетта. — Он задержался у вас, а завтра нам надо ехать… — Ее глаза перебегали с одного лица на другое и на каждом читали растерянность и страх. — Видите ли, сударыня, уже поздно, и… Если вы не возражаете, мне бы хотелось увидеть его.
— Да, разумеется, — после паузы ответила Амалия. — Александр Михайлович! Будьте добры, уведите свою невесту. И вы, Дмитрий Павлович, тоже возвращайтесь в гостиную. Наш разговор мы закончим потом.
Очевидно, Александр понял, что сейчас не время препираться, потому что он хмуро поклонился, взял под руку бледную Вареньку и увлек ее за собой. Митенька последовал за ними, и в комнате остались только Амалия, Антуанетта и американский кузен. Он выразительно покосился на Глашу, и та с почтительным трепетом прикрыла дверь.
— Мне кажется, — нерешительно начала Антуанетта, — мы с вами уже встречались, сударыня… если я не ошибаюсь.
— Да, — сказала Амалия. — Но, может быть, вам лучше сесть? Билли!
Американец помог гостье снять шубку, и Антуанетта Беренделли села за стол.
— Я бы хотела увидеть своего отца, — повторила она. — Вы проводите меня к нему?
— Если вы так настаиваете, — Амалия тщательно подбирала слова. — Дело в том, что с вашим отцом случилось несчастье.
— Несчастье? — встрепенулась Антуанетта. — О чем вы, сударыня?
— Мне крайне неприятно сообщать вам, но, — Амалия сердилась на себя за то, что вынуждена причинить горе молодой женщине, которую она едва знала. — Но ваш отец умер.
— О боже! — Антуанетта ахнула и закрыла руками рот.
— Более того, — продолжала Амалия, — он был убит. Я не хозяйка дома, меня зовут баронесса Корф, Амалия Корф. Поскольку у меня есть определенный опыт в такого рода делах, гости сочли, что до прихода полиции я могу провести следствие. Поэтому я здесь.
Она умолкла. Антуанетта испуганно смотрела на нее. По щекам молодой женщины текли слезы.
— Но почему? — прошептала она. — За что его убили? Он же ничего плохого никому не сделал!
Амалия вздохнула и села на стул напротив дочери Беренделли.
— Перед смертью, — сказала баронесса, — ваш отец произнес очень странные слова. И я полагаю, что именно в них кроется причина его гибели. Понимаете, он фактически обвинил одного из гостей в том, что тот является убийцей. Но, к сожалению, больше ваш отец ничего не успел нам рассказать.
А в большой гостиной вновь собрались все гости Верховских.
— Бедная, бедная, — повторял Митенька. Его душа была переполнена жалостью и сочувствием к Антуанетте, которой сейчас наверняка рассказывали о смерти ее отца. — Как все ужасно, в самом деле!
Владимир Сергеевич улыбнулся и поглядел на свои ногти.
— Если правда то, что я слышал, то мадемуазель Беренделли кто угодно, только не бедная, — сказал он. — Ее отец должен был оставить значительное состояние.
— По-вашему, все в мире измеряется деньгами? — вспылил молодой человек.
— А по-вашему, нет? — прищурился адвокат.
Елена Толстая слушала их разговор, лениво, как кошка, щуря свои удлиненные к вискам глаза. «Честное слово, они вот-вот поссорятся», — подумала она. Но эта мысль ничуть не пугала ее — наоборот, ей казалось забавным, что в столь унылый вечер будет хоть какое-то развлечение.
— Она потеряла близкого человека, — сердито сказал Митенька. — Как вы думаете, неужели в такой момент она станет думать о наследстве?
Братья Городецкие насмешливо переглянулись.
— Боюсь, юноша, вы слишком плохо знаете жизнь, — с улыбкой произнес Константин Сергеевич.
«Ни за что не пойду в юристы», — подумал оскорбленный Митенька.
— Господа, — вмешалась Анна Владимировна, — может быть, чаю?
— В наше время, юноша, следует быть более практичным, — назидательно добавил Владимир Сергеевич.
— Душечка, вы не хотите чаю? — спросила Анна Владимировна у Евдокии Сергеевны.
«Не хочу, — подумала тайная советница, сохраняя на лице благожелательную улыбку. — Мало ли что в твоем чае окажется!»
— Спасибо, дорогая, — кисло ответила она вслух. — Но мне ничего не надо.
— Венедикт Людовикович?
— Нет, — хмуро отозвался доктор, — благодарю вас.
— А я, пожалуй, выпью, — внезапно сказал Павел Петрович, и жена бросила на него взгляд, полный признательности.
— Скучно, однако, — вздохнул композитор. — Может быть, сыграть что-нибудь? — Он с надеждой покосился на закрытый рояль.
— Благодарю покорно, — отозвался Константин Сергеевич. — Когда вы играли в прошлый раз, в доме убили человека.
— И что? — холодно спросил Никита. — Лично я никого не убивал. Хотя за других не поручусь, — добавил он с весьма обидным намеком в голосе.
— Представьте себе, я тоже никого не убивал, — парировал адвокат. — И даже алиби у меня имеется… чего нельзя сказать о некоторых, — заметил он, глядя на Ивана Андреевича.
