– Кого? – поднялся опять галдеж.
– Со стороны гуся?
– Не со стороны. Ваш. Глен.
Повисла гробовая тишина. Нарушил ее Кувалда:
– Это не по закону. Он Медведя мочканул.
– Ему за нарушение закона руку оттяпали, – поддакнул кто-то из уголовников.
– Лучше Чикатило выписать. Кровосос.
– Приглушите звук! Медведь скурвился. Мы полагаем, он чекистам стучал. Нескольких людей продал. Его все равно на правилку пришлось бы выставлять.
Кот нахмурился. Новость о том, что Медведь втихую сдавал кого-то чекистам, покоробила, но не слишком поразила. Он прекрасно знал, что половина авторитетов исправно выкладывает своих же органам – чтобы свести счеты или откупиться от тюрьмы, чтобы подставить конкурента… Медведь не был исключением.
– Если Медведь скурвился, судьбу его только сходняк мог решать, а не этот… Не по закону.
– Задним числом рассудили. Признали, что Глен право имел. Кроме того, Глен все долги оплатил. И оказал большую услугу. Не говоря уж о том, что человек он правильный. Наведет здесь порядок. Что ты думаешь, Кац? – повернулся Костыль к «банкиру», отвечавшему за общак.
– Мне-то что? Мое дело деньги держать, а откуда они поступают… пусть хоть из Фонда милосердия. Под Батыем ходил. Под Медведем ходил. Теперь под Гленом похожу.
– Как в государстве карусель, так и у вас, воров, – вздохнул Кувалда. – Раньше разве такое было видано, чтобы молокососа, на зоне в шестерках ходившего, на город положенцем поставили?
– Это кто в шестерках ходил? – прищурился Глен, разглядывая Кувалду.
– Нет? Тогда расскажи, как ты с хозяином зоной заправлял на пару.
– А ты, Кувалда, вообще на киче не бывал. Уж не тебе говорить, – отрезал Зверь. – Решено. Положенец – Глен.
– Решено? – Кувалда встал. – Клал я на ваши решения. На ваши толковища. И лизать зад этому задохлику не намерен!
– Да? – удивился Зверь.
– Да. Куда вы лезете, ворюги трамвайные? Ваши времена уходят. На ваши законы молодняк со смехом плюет – уже в изоляторе говорят, что знать не хотят авторитетов. Званиями «воров в законе» с молотка торгуют. Посмешище!
– Не тебе судить.
– А кому судить? Напомнить кое-что из ваших заповедей? Например, вор в законе не должен иметь имущества, работать. А посмотри на своих авторитетов. Все генеральные директора, у всех тачки, дворцы. А ментовская для вас вторым домом стала – как кто что узнает, сразу туда бежит.
– Злобы в тебе много, Кувалда. Ума мало.
– Сморкаться мне на вас всех! Деньги им в общак давай, на которые они по Америкам ездить будут и «Мерседесы» покупать. А эти деньги тяжелым трудом даются! За них вкалывать надо, а не просто грести лопатой, прикрываясь воровским авторитетом.
– Ты поступаешь неумно, – покачал укоризненно головой Костыль.
– Я под ружье могу полтысячи человек поставить. У меня оружия, как у Дудаева. И я на брюхе должен перед этой шелупонью ползать? Он мне будет говорить, что мне делать, а что нет? – Кувалда сжал кулак мастера спорта по боксу, которым он смог бы убить Глена. – Не бывать такому! Что вы мне сделаете? В войне вы меня не одолеете. Зоной напугаете? Что парням моим там плохо будет? Там сейчас тоже деньги, а не авторитеты правят. Найдем и туда дорогу.
– Не гони волну, – поднял руку Зверь. – Нет так нет. Мы никого не неволим. Все добровольно.
Кувалда встал, ошпарил глазами Глена.
– Ничего у тебя не выйдет. Лучше по карманам лазай, больше заработаешь. Положенец, ха…
Кувалда ушел. Он уселся в машину, которая ждала его за углом. Он ожидал любых подлостей, поэтому привел своих бойцов в состояние боевой готовности. Но никаких сюрпризов не было.
– Кто согласен с Кувалдой? – спросил Зверь.
– Я, – произнес лидер александровской группировки, которая держала небольшой городок-спутник.
– Вали отсюда, не занимай места.
Повисло молчание. Потом главарь «депошников» – группировки, держащей привокзальную площадь и контролирующей расхищение грузов, сказал:
– Общак дело святое. Платить будем. Но чтобы в наши дела кто-то лез… Я своих знаю – на дыбы встанут.
– Правильно, – послышались голоса…
Уже в машине Глен сказал Зверю:
– Гнилые дела.
– Не так плохо. Кувалда взбрыкнул – и ладно. Остальные готовы тебя принять. Если силу покажешь. Хотя и не сила важна, а напор, кураж. И город твой будет. До тех пор, пока перед Углом норов не решишь показать.
– Что я, волк, что ли, дающую руку кусать?
– Не знаю, Глен.
На следующий день, когда Глен шел к Карине, его взяли. Он не успел даже понять, что происходит, как получил сокрушительный удар в солнечное сплетение, руки заломили за спину так, что в глазах потемнело. Щелкнули наручники. Его втолкнули в «жигуль», тот тронулся с места, резко набирая скорость и с визгом тормозя на повороте.
– Вы кто? – сумел выдавить Глен, когда его дыхание немного восстановилось.
– РУОП, – сказал Норгулин, сидящий на переднем сиденье.
Глен с облегчением вздохнул и тут же начал качать права:
– А за что? Ребра переломали. Я жаловаться буду!
Норгулин обернулся и влепил Глену такую затрещину, что у того только зубы лязгнули.
– Дерьмо всякое еще голос подавать будет.
* * *
Владислава Кондика подвели поставщики, поэтому он на две недели запоздал с выплатой денег своим партнерам – фирме «Бригантина». Ему с самого начала не хотелось связываться с этой шарагой, сразу не понравился ее шеф – двадцатитрехлетний хлыщ с угреватой физиономией. Он из кожи вон лез, чтобы показать свою значимость и опытность в коммерческих делах, однако образование в объеме парикмахерского профтехучилища, природную неспособность к усвоению знаний и валенковую серость не могло скрыть ничто. Но кандидат наук, бывший завлабораторией Владислав Кондик привык, что среди бизнесменов полно выгнанных из школы за неуспеваемость, тунеядцев, мелких фарцовщиков. И все же с хлыщом он связался зря. За его спиной стояли отпетые подонки. Когда срок выплаты истек, был включен счетчик, и проценты стали накручиваться куда большие, чем положено по гражданскому законодательству. Вскоре сумма возросла настолько, что для расплаты нужно было продавать квартиру и машину, прикрывать дело. Никакие попытки договориться с хлыщом и его «крышей» хотя бы о более-менее приемлемых условиях ни к чему не привели. Они перешли к активным действиям. Сперва швырнули гранату в офис. А потом…
– Слышь, фраер, твоя дочь у нас. Двадцать тысяч баксов – и мы в расчете. Не то будешь получать ее в посылках по частям.
Владислав бросился по знакомым, набрал нужную сумму, передал деньги. А дочку так и не получил. Последовали новые условия. Оказалось, что сумму назвали неправильно и что он должен еще пятнадцать тысяч. И тогда трясущимися руками он набрал номер «телефона доверия» РУОПа и попросил помощи. Говорил он как старик.
