Были задействованы технические группы и службы наружного наблюдения контрразведки и милиции. Вскоре удалось взять под контроль телефон-автомат, из которого звонили, проследить за преступником. Бандюки работали нахально и топорно. Они ходили под Кувалдой и считали, что в городе им позволено все.
Держали семилетнюю заложницу в доме в ближнем пригороде. Собровцы с ходу преодолели в нескольких местах забор, блокировали выходы и окна и ворвались в дом. Стрелять было приказано только в крайнем случае, чтобы ненароком не задеть ребенка. Грохнул выстрел. Стрелял один из бандитов. Пуля срикошетировала о бронежилет в люстру. Второй раз бандит не выстрелил – один из собровцев, мастер спорта по классической борьбе, резким движением сломал ему шею… Избитую, изнасилованную девочку обнаружили в подвале. Главное, она была жива…
Задержанных отвезли в управление. Приступили к допросам. Светлана, Норгулин и Рудаков принялись за сгорбленного, похожего на Кинг-Конга парня. Кстати, у него и кличка была Кинг-Конг. Перво-наперво, как и все бандиты, в головы которых накрепко вбили правила поведения в милиции, он потребовал адвоката, а также бумагу для написания жалоб на противозаконные действия милиции.
– Я к приятелю в гости зашел, а тут милиция. Избили. Вам это так не пройдет.
– Светочка, ты не выйдешь на несколько минут, не проверишь, правильно ли мои ребята рапорта оформляют? – попросил Норгулин.
Света кивнула и вышла из кабинета.
– Значит, адвоката тебе? И прокурора? – Норгулинприсел на стол напротив Кинг-Конга, глядя на него сверху вниз.
– Ну да. А че? – Кинг-Конг почувствовал недоброе.
– Кто изнасиловал девочку? – спросил Норгулин.
– Какую девочку?
– За которую ты выкуп просил.
– А че? Это не я! Я ниче. Я адвоката хочу!
– А патологоанатома ты не хочешь? – Норгулин прижал Кинг-Конга к стене, сдавив локтем шею.
Тот попытался сопротивляться, попробовал оттолкнуть Норгулина, ударил кулаком по ребрам. Рудаков вышиб из-под Кинг-Конга стул, съездил кулаком по затылку. Норгулин нагнулся над ним и, перехватив воротником шею, начал ее сдавливать.
– Кто насиловал ребенка?
– Не… – прохрипел Кинг-Конг, – не знаю.
Норгулин поставил его на ноги и прислонил к стене.
– Мы тебя сейчас завалим, голубь, если не скажешь все.
– Не завалите! У вас прав нету.
Норгулин припечатал его мощным ударом в лоб к стене.
– Ясно, Кинг-Конг, это ты девчонку насиловал. Мы тебя на экспертизах додавим. И твои подельники тебя заложат…
– Я этому, Лукину, в комиссию по человечьим правам напишу!
– Да хоть покойному академику Сахарову, – усмехнулся Рудаков. – Мы все сделаем, чтобы ты с ним скоро встретился.
К обеду двое подельников раскололись. Оказалось, что действительно Кинг-Конг был за главного и придумал изнасиловать девочку он, правда, тут постарались и все остальные.
– Как думаешь, Кувалда к этому делу подвязан? – спросил Рудаков, читая протоколы допросов и написанные корявым почерком, с многочисленными грамматическими ошибками собственноручные объяснения бандитов.
– Не думаю. Просто его уроды совсем подморозились, – ответил Норгулин. – Кто из нормальных людей так счетчик будет включать? Аппетит должен быть здоровый, но не чрезмерный. Просить у человека тысячу рублей, когда он больше сотни никак не наберет, просто глупо. Сам бы Кувалда такие штрафы не накрутил.
– Надо бы с ним словечком перекинуться, – произнес Рудаков, откладывая пачку документов.
– Тащи его сюда, переговорим.
Через час Кувалда сидел в кабинете РУОПа. Под окнами УВД стоял его «Форд» и «Тойота» с угрюмыми телохранителями.
– Скажи ребятам, чтобы тряхнули те две тачки, – сказал Норгулин. – Быки наверняка со стволами.
– Зря стараетесь, – ухмыльнулся Кувалда. – Есть два ствола, но они на законном основании: ребята работают охранниками в фирме «Викинг».
– Во, мать их, бандюки устроились. – Норгулин еще раз посмотрел в окно. – Все равно задержите для проверки. И стволы изымите. Этот «Викинг» прикрывать давно пора.
– Все по закону, у нас договор на охрану. – Кувалда закинул ногу на ногу и потянулся за сигаретой. – Только на жалобы нарветесь.
– Плевать мне на жалобы, – отмахнулся Норгулин.
– Крутые вы тут мужики, – усмехнулся Кувалда. – Вместо сердца пламенный мотор. Только напрасно керосин жжете.
– Не напрасно. Вон нескольких птенцов твоих взяли. Слыхал?
– Слышал, но не в курсе их дел.
– А ты почитай об их делах. – Рудаков протянул Кувалде медсправку, в которой говорилось об изнасиловании девочки и многочисленных телесных повреждениях.
– А я при чем? – Кувалда отодвинул от себя бумагу. – Я что, за каждым идиотом ходить должен?
– Кувалда, – Норгулин встал из-за стола и прошелся по кабинету, – твои придурки всем осточертели. Какая-нибудь мерзость – они тут как тут. Докатились до того, что детей стали насиловать.
– Это слишком. Но я за их сексуальные влечения не в ответе. Кстати, на даче Леху Кучкина вы зря заделали. У него маленькая сестра и мать на костылях.
– Глянь, слезу выдавил!.. – всплеснул руками Рудаков.
– В общем, слухай сюда, Кувалда. – Норгулин уселся за письменный стол, вперившись глазами в собеседника. – Шобла твоя чашу терпения переполнила. Слов ты не понимаешь. Надо тебя за горло брать.
– Брали тут одни такие. – Кувалда огляделся, будто впервые видел собеседников, и рассмеялся. – Слушайте, служивые, вы действительно в Шерлоков Холмсов решили поиграть со мной?
– Решили.
– Вы сначала взвесьте, кто вы и кто я. Не по должности, а по жизни.
– И кто есть кто по жизни? – заинтересовался Рудаков.
– Смотрите: две картины, два полотна. Первое – доблестный РУОП. Язвенники, гастритники, у которых на почве сознания собственной бесполезности развились неврозы. Угрюмые, нелюдимые, с семейными неурядицами, женами-занозами люди. В карманах дырки и ветер свищет. Враги всего нового и прогрессивного. Палки в колеса реформам в области ставите – я сам в газете о вашей богадельне такое читал. Кроме того, стоит мне свистнуть, подмазать кого-нибудь с лампасами – и вы улицы мести будете. Вот картина номер один.
– Впечатляет. Очень драматичное изложение, шекспировский накал, – кивнул Норгулин.
– Вторая картина. Называется Анатолий Анатольевич Куванов. Мастер спорта международного класса по боксу, бронзовый призер чемпионата Европы, гордость города, меценат и коммерсант. Кроме того, основатель детской спортивной школы, тот, на ком держится работа с молодежью. Помогает восстановлению храма Богородицы и финансирует выставки молодых художников, вносит деньги на деятельность политических партий «Выбор России» и «Экономическая свобода». Сам Боровой руку жал, а с ныне покойной Галиной Старовойтовой я даже сфотографировался. Фирмы мои процветают, сам глава администрации не гнушается приезжать на наши презентации. Богат, широк, обаятелен. Имеет молодую жену, восьмилетнего умненького, обучающегося английскому языку и изящной словесности отпрыска. В «Известиях» обо мне статью написали – «Человек и спортсмен». Не говоря уж о том, что местные газеты без моих интервью не выходят. Две картины. Почувствуйте разницу.
