– Я утоплю этого задохлика в речке, – заявил Кувалда, имея в виду Глена.
Утопить-то нетрудно. А что дальше? Грызлов уже начал подумывать, что подходит самое время линять в Штаты…
Гаишник стоял на углу Купеческой и Гагарина. Он махнул жезлом, и Грызлов остановил машину. «Совсем житья не стало, – подумал он, – постоянно тормозят иномарки. Впрочем, понять можно – на хозяине «Запорожца» не разживешься…»
– Чтоб тебе опухнуть! – Грызлов чертыхнулся про себя и потянулся за документами к бардачку.
– Сержант Алферов. – Смуглый сотрудник ГАИ отдал честь. – Предъявите документы на машину.
– Пожалуйста.
Гаишник начал внимательно изучать их.
– Что-то не в порядке?
– Не в порядке, – кивнул гаишник, распахнул правую переднюю дверцу и уселся рядом с Грызловым.
– Сколько с меня? – устало спросил Грызлов.
– Дача взятки при исполнении.
– Да ладно тебе.
Дверца сзади распахнулась, Грызлов обернулся и тут же почувствовал, как под ребра уперся твердый предмет.
– Сиди и не рыпайся, – произнес гаишник. В руке его был пистолет.
– Вы откуда, из РУОПа?
– Издевается, – произнесли сзади.
– Учтите, я с Кувалдой на пару работаю. Если машину взять хотите – потом с извинениями отдавать придется.
Грызлова затолкали на заднее сиденье, рядом сел гаишник, не выпускавший из рук пистолет, и еще лопоухий, здоровенный парень. Машину вел спортивный крепыш.
– А ты мент настоящий? В свободное время подрабатываешь?
– Не хохми, – отрезал гаишник.
Когда Грызлова пристегнули наручниками к скобе в замусоренном подвале, он решил, что, пожалуй, опоздал с бегством в Штаты.
Гаишник переоделся в гражданское и превратился в обычного цыгана. Он сказал:
– Тьфу, наконец содрал волчью шкуру.
– Братцы, в пределах моих возможностей откуплюсь. Называйте сумму.
– Зачем твои бабки? – В подвал зашел Зверь. – Побазарим?
– Не против.
– Кувалда вел себя не по-людски. Правильно?
– Правильно. Я ему говорил, чтобы с ворами не ссорился.
– Вижу, что котелок у тебя не картонный. Теперь слушай. Глен – положенец в городе и окрестностях. Он держит общак. Кроме того, вы отдаете ему «Интурист», заречный рынок, еще несколько точек, которые вам после Медведя достались. Так будет по-справедливому.
– Я согласен, а что толку? Кувалда уперся. Если вы меня отпустите, я его уломаю.
– Мы его уже уломали.
– Он согласился?
– Не успел. В морге загостился. С дыркой в черепушке.
У Грызлова вспотели руки. Он судорожно вздохнул. Он любил Кувалду. Тот был хорошим другом.
– Теперь ты главный. Тебе принимать условия.
– Я уже согласился. Парни могут заартачиться. Сами знаете, шорох пойдет: «За Кувалду кровь пустим».
– Это твоя забота.
– Сделаю, если меня самого не замочат. Дураков хватает. Ничего им не объяснишь. Вон Чук – дурак патентованный, со справкой из дурдома.
– Не боись, он сейчас вместе с Кувалдой у господа чай пьет. А если еще кого из ершистых мочкануть надо – обращайся, оформим…
Кувалда понадеялся на свои полтысячи бойцов. Пример Медведя его ничему не научил. В критический момент все решает не «пехота» – это не Грозный брать. Один опытный киллер может сделать то, что не под силу полутысяче быков, девяносто процентов из которых только и годятся на то, чтобы собирать по рынкам со старушек деньги да создавать массовку на разборках. Свое слово сказала снайперская винтовка Драгунова с оптикой. Глен еще до сходняка догадывался, что Кувалда не пойдет навстречу, и бригада тщательно продумала вариант его ликвидации. В этих делах главное успеть первым.
– Пожалуй, я смогу взять свой табун под уздцы, – задумчиво произнес Грызлов.
– И не вздумай финтить, – пригрозил Зверь. – Тебе остается целое царство, где все на мази. И ни с кем не надо воевать. Если же решишь мстить… Ну, устроишь Глену солнечное затмение и еще парочке его людей. А потом что? Рано или поздно посылочку пришлют и тебе, и твоей бабе, и двойняшкам.
– Я все понял. Слово держу.
Жалко было Кувалду. Но вместе с жалостью Грызлов испытал и облегчение. Он давно предлагал больше внимания уделять бизнесу, а не выколачиванию денег и войне с конкурентами. Надо потихоньку отходить от силовых методов. Бои в городе – это вчерашний день, и только Кувалда никак не хотел этого понять. За что заплатил самой звонкой монетой, которая существует на свете.
* * *
Норгулин и Рудаков успели лишь к завершению процедуры. Толстобрюхий районный народный судья Кандауров, известный своей загадочной любовью к преступному элементу, завершал чтение постановления.
«Учитывая, что доказательств причастности Глинского к убийству гражданина Дубровника в представленных материалах не усматривается, оснований для его содержания под стражей нет… постановил: меру пресечения, избранную следователем в отношении Глинского, отменить. Настоящее решение подлежит немедленному исполнению».
В зале поднялся шум. Альтшуллер мило улыбнулся судье.
– Шкура продажная, а не судья, – покачал головой Рудаков.
– А ты построй двухэтажную каменную дачу на судейскую зарплату, – сказал Норгулин.
– Может, ему деньги давать, чтобы он не отпускал.
– Ты столько за пять лет не заработаешь.
– Какой дурак придумал дать право судьям изменять меру пресечения? Прокурора недостаточно?
– А какие дураки вообще все это придумывают?
Была пятница. Кандауров спешил за город. Должны были привезти машину кирпича. И за строителями нужен глаз да глаз – все норовят побольше урвать и поменьше сделать. Расходы на строительство росли как снежный ком, и деньги, полученные от старого приятеля Альтшуллера, пришлись очень кстати.
Глен в сопровождении Карины, Альтшуллера и Гуся-вина вышел из здания народного суда. Он намеревался завалиться в ресторан и хорошо гульнуть после трех суток отсидки. Альтшуллер пожирал глазами Карину, представляя, как она сегодня будет отрабатывать освобождение Глена. Гусявин же желал одного – добраться до дома, проглотить рюмку коньяку и забыться на плече Гали. Он так надеялся, что Глен сгинул навсегда. Так ведь нет! Позвонил недавно: «Приветик». Картина Репина «Не ждали».
Глен увидел Норгулина, засмеялся и помахал ему рукой.
Через час в кабинете собрались Норгулин, Рудаков и Светлана.
– Суд нам хорошо дал по ушам, – сказал Норгулин. – Справедливость восторжествовала: преступник на свободе.
