На перроне толпилось много людей. Поезда уже не было четыре минуты, но москвичи привыкли, что работавшее еще несколько лет назад как часы московское метро все чаще и чаще дает сбои. Глен подошел к краю платформы и посмотрел в черный зев туннеля. Ему нравилось смотреть, как вдалеке начинает разгораться слабый, играющий на рельсах свет, как он расползается и наконец из тоннеля неудержимой мощью вырывается лязгающий поезд, который, кажется, не может остановить ничто. Но вместе с тем он замирает, как огромное послушное животное, распахивает двери, выпуская пассажиров и забирая новых.
Поезд приближался. Придется поработать локтями, чтобы забраться в переполненный вагон. Глен отступил на шаг от края платформы, и тут его будто что-то толкнуло изнутри. Он обернулся и увидел перед собой темные, расширенные глаза, которые выражали слишком многое. В этих глазах жило его прошлое…
Сколько уже лет минуло после того, как однажды вечером Глинский предложил Индюкатору:
– Давай отдерем Нинку в подвале. Что-то много из себя корежит.
Индюкатор пожал плечами и согласился. Ему надоело выглядеть интеллигентным хлюпиком. Он мечтал о том, чтобы поставить себя над всеми.
Еще с того времени, с детских лет, когда Глен сломал случайно Нине руку, что-то засело в него. Их отношения после этого складывались как-то непонятно. Одно время они ходили вместе, и их дразнили «жених и невеста». Он бывал у нее дома, знал родителей. И все это время в нем жила непонятная, скрытая даже от него самого ненависть.
В подвал они с Индюкатором позвали ее вечером. В этом подвале нежилого, планируемого под скорый снос здания кучковалась дворовая шантрапа…
Нина упиралась. Пыталась кричать, но ей заткнули полотенцем рот. Ни у Глена, ни у Индюкатора ничего с ней не получалось. Впрочем, Индюкатору и не хотелось, чтобы что-то получилось. Выдержав время, достаточное, чтобы показать, что он не струсил, он сказал:
– Да ладно, Глиня, ну ее!..
Но Глена уже ничто не могло удержать. Он сорвался в какую-то безумную пучину… Сначала в ход пошел нож. Потом какие-то железяки… Судмедэксперт, вскрывавший обезображенное тело, говорил, что такого ему давно не приходилось видеть.
После этого у Индюкатора совсем разладилась голова. Глену и его адвокату Альтшуллеру чудом удалось свалить все на него. Следствие было проведено не ахти как. И Глен остался на свободе. А Индюкатор на долгие годы загремел в психиатрическую спецбольницу. Глен не думал, что они когда-то встретятся. Ошибся… Индюкатор стоял сзади него на перроне «Белорусской» и улыбался. В этой улыбке была смерть. Она наконец решила прибрать и своего любимца.
– Гле-ен, – протянул он.
А за спиной Глена грохотал надвигающийся поезд…
– Это он его под поезд толкнул! – визгливо закричала женщина.
Сержант милиции оглянулся и увидел паренька-бомжа, с бессмысленной улыбкой смотрящего, как какие-то люди пытаются поднять с рельсов бездыханное тело.
– Хи-хи, нашли мы Глена. Друг, который сидит во мне и отдает приказы, сказал, что мы его найдем. Нашли, хи-хи.
Сотрудники отдела милиции по охране метрополитена заломали Индюкатору руки и связали их веревкой за неимением наручников. Он не пытался сопротивляться, не предпринимал никаких попыток скрыться. Наконец он сделал то, что должен был сделать.
– Хи-хи. Мы нашли его…
