– На лоне природы, – повторил Влад и криво улыбнулся. – Значит, я, майор Разгуляев, избранный.
– Можете им стать. Пока вы выбранный… Так вы едете? – спросил ассистент, на этот раз напористо. И вопрос звучал не как вопрос, а как утверждение. Он не сомневался в ответе.
– Если впрягся, надо тянуть, – кивнул Влад. – А, пусть будет пансионат в лесу.
– Тянуть будете не вы, а вас, – в улыбке ассистента было торжество человека, который заранее знал исход и только утвердился в своей власти. – К сияющим вершинам совершенства.
– Твоими бы устами да мед пить, Фрейд ты наш, – буркнул Влад.
Ну что ж. Можно поздравить себя. Похоже, первый этап внедрения прошел успешно…
* * *
Максимум лесов, просторов, минимум цивилизации, и все это в сочетании со вполне приличными условиями. Называлось это великолепие пансионатом «Раздолье».
Сюда вела колдобистая дорога, наспех восстановленная в последние годы и все равно требующая от транспорта высокой посадки и крепких подвесок.
Появился пансионат в последние годы существования советской власти, когда краеведы обнаружили в медвежьем углу Торшанской области горячие целебные грязи, непонятно откуда взявшиеся там. Партийные бонзы решили сделать тут уютный уголок хорошей жизни. С тех пор много воды утекло. В начале девяностых пансионат был заброшен. Потом в Торшанске отыскались предприимчивые туземцы, рассудившие, что деньги вполне можно делать из грязи и из воздуха. Особенно если воздух чистый, а грязи целебные. «Международный курортный центр «Раздолье». Северные грязи, самые грязные в мире». Звучит! Однако мирового курорта не получилось. Те, кто имеет деньги, предпочитают ездить в Турцию, на Сейшелы и в Сочи. У кого денег нет – о них и разговор не идет. Однако все же пансионат заработал. И его хозяева свою копеечку имели.
В прошлом году «Лига здорового духа» облюбовала это место для своих углубленных семинаров. Одно условие было – отсутствие посторонних на время их проведения, полная замена персонала и охраны. Может, хозяевам и казались странными такие требования. Но, по большому счету, им было наплевать, кто поселится в этой медвежьей дыре – сатанисты, Общество Кришны или боевики организации «Исламский джихад». Весь вопрос не в принципах, а в размерах оплаты.
– Для меня счастье видеть здесь тех, кто прошел через наши самые строгие тесты, – улыбаясь, произнес профессор Загребенский. – Вы преодолели внешний круг знаний и получили право вступить во внутренний, где хранятся секреты и настоящие сокровища.
Двенадцать «выбранных», как с уважением величали участников, прошедших таинственный отбор, и которым, может быть, предстоит стать «избранными», расселись в мягких глубоких креслах, расставленных в холле главного здания пансионата. От имени хозяев гостей приветствовали уже хорошо известные лица – Загребенский и его прим-ассистент, настройщик первого уровня Варвара Мищенкова.
– Должен предупредить, – продолжил профессор. – Процесс обучения и инициации скрытых возможностей, через который вам предстоит пройти, потребует достаточно серьезных волевых, интеллектуальных и физических усилий. Кто не готов к этому – лучше скажите сразу, чтобы не создавать в будущем затруднений ни себе, ни нам.
Он обвел внимательным взглядом собравшихся.
– Повторяю, – настойчиво произнес он. – Кто хочет вернуться?
Таковых не нашлось.
– Что ж, ваша решимость внушает уважение… Итак, будем считать, что здесь собрались те, кто этого по-настоящему достоин. Это обнадеживает…
Он повернулся к Мищенковой и подал ей жест рукой, как дирижер, призывающий включиться в работу первой скрипке. Она кивнула профессору и обратилась к собравшимся.
– Итак, отныне вы – слушатели первой ступени внутреннего круга… Как уже было сказано, режим работы будет напряженный и плотный. Прошу ценить и ваше, и наше время. Распорядок дня распечатан и висит на стене в каждом номере. Настоятельная просьба быть максимально пунктуальными. Сбои в процессе обучения недопустимы. Все рассчитано буквально по минутам.
– Хе, обед по расписанию – это главное, – послышался ернический смешок рядом с Владом.
Справа от него, вытянув ноги далеко вперед, по-хозяйски развалился широкоплечий тип с могучей челюстью и руками-кувалдами, густо исколотыми татуировками. Он явно не походил на человека, решившего посвятить всего себя духовному самосовершенствованию.
– Я думаю, за время обучения, – строго произнесла Мищенкова, – мы сумеем вас убедить, что для человека обед – не главное…
Влад выглядел расслабленно, но на самом деле напряженно работал, пытаясь запечатлеть со стороны все – нюансы поведения людей, детали обстановки, свои чувства.
Из собравшихся в холле он знал только профессора и его помощницу. Из вновь обращенных не было ни одного знакомого лица. Значит, они не участвовали в семинарах в Москве и Торшанске. Их, видимо, собирали по всей России.
И еще – в Домах культуры, которые снимала «Лига», были по большей части сильно внушаемые дамы, склонные к мистическим переживаниям и астрологическим и хиромантским изысканиям.
Здесь же собрались мужчины. Как на подбор от двадцати пяти до тридцати пяти…
«Черт возьми, а ведь это исходный материал», – внутри у Влада сладко потянуло…
* * *
Варвара Мищенкова побарабанила пальцами по столу.
– Вся ваша беда в том, что вы не знаете себя. Человека с детства придавливает обыденность. Все его силы уходят на то, чтобы научиться плыть по течению и не утонуть. Расскажите мне о вашей жизни…
Влад пожал плечами:
– Было б чего рассказывать. Школа. Отец – военный. Военные городки… Потом военное училище. Опять военные городки. Все, в общем, нормально. Мне нравилось… Потом сокращение армии. Конечная остановка!.. Черный провал. Пропасть! И меня как бы нет…
– Вот именно. Всю жизнь вы двигались по накатанным рельсам. И у вас не было времени остановиться и заглянуть внутрь себя. Спросить: а мои ли это рельсы? Для этого ли я создан?
– Мозгов не хватит – такими вопросами себя мучить, – хмыкнул Влад.
– А вот тут вы не правы, – Мищенкова кивнула на монитор компьютера. – По всем тестам у вас огромные потенциальные возможности личностного самосовершенствования. Вы можете менять себя и подстраивать окружающую среду под себя… Редкий дар. Вы еще не жили. Вы существовали. Присяга. Распорядок дня. Боевая готовность. Очередная звездочка, которую надо бросить в стакан на обмывании звания, а стакан осушить одним махом.
– Вы неплохо осведомлены об армейском быте, – заметил Влад.
– Вы же не первый военный в моей практике, – мягко улыбнулась Мищенкова. – Обычно эта публика, вырванная из своего привычного контекста, бывает очень ранимой и склонной к эмоциональным срывам.
Процедуру, проходившую в кабинете с плотными шторами и мягким искусственным освещением, слушатели прозвали исповедью. Она была обязательна, как намаз для мусульман – ежедневно, с утра, по десять-пятнадцать минут.
