– Начали, – хлопнул в ладоши профессор Загребенский. Хлопок получился звонким и четким, как выстрел стартового пистолета.
И пошло-поехало… К чести устроителей, зрелище вышло достаточно впечатляющее.
– Йэх, – с молодецким криком смуглый ассистент полосовал руку ножом, в остроте заточки которого присутствующие могли убедиться, – на коже ни царапины! Накрывал ладонью электрическую плиту с раскалившимися кругами – ни следа ожога.
Лысый пролежал одиннадцать минут в выставленном в центре зала аквариуме.
– Цирк какой-то, – пробурчал озадаченный Вован.
– Это не цирк, – возник рядом профессор Загребенский. – Это врожденные возможности человека, скованные, как коростой, предубеждениями, неправильным воспитанием духа и тела. Мы стесываем коросту, открываем то, что скрыто в каждом, – сверхсущество, хозяина этой планеты.
Чудовищный удар «сверхсущества» – бетонная плита раскалывается.
Настороженные аплодисменты существ обычных.
Чтение пальцами букв, глаза завязаны – для супермена раз плюнуть.
Аплодисменты собравшихся заурядов.
Спица протыкает руку. На нее подвешивается двухпудовая гиря. Потом спица выдергивается. Ни капли крови.
Аплодисменты…
Стрельба с закрытыми глазами по движущейся мишени. Все в десятку!
Аплодисменты…
Публика, конечно, была в шоке. Она балдела. И все равно воспринимала происходящее как бесплатное шоу. Никто не верил, что этому можно научиться. Не могло всего этого быть на самом деле. Ну, в крайнем случае, понаехали люди-феномены. Бывает, и в кипятке купаются, и в лед вмораживаются, и годами ничего не едят и даже не пьют. «Говорят, что раньше мог йог, ни черта не бравши в рот год»… Тут был какой-то подвох. Фокус. А фокусы на то и фокусы, что с секретом.
– У, бля, – с уважением произнес Вован. – Круто, погоны. Это тебе не ежиков лохматить.
Из слушателей один только Влад смог оценить все это по достоинству. Он четко сек динамику движений, когда чугунные лбы кололи деревяшки и бетонные плиты. Биение силы, игра мышц, которые перекатывались как ртуть. Все это наводило на воспоминания о вдавленной ударом грудной клетке президента питерского фонда «Прогресс».
Теперь у Влада рассеялись остатки сомнений. Демонстрация убедила его, что он действительно попал на фабрику суперубийц. И слушатели еще не знали, что их участь предрешена. Они станут такими же машинами, потеряв право на собственное Я. И их согласия на это никто не собирается спрашивать.
Теперь, когда товар показан лицом, обратного пути отсюда никому нет!..
* * *
Солнце было ласковым – оно не жарило, а дарило приятное тепло. В такую летнюю погоду просиживать штаны в аудиториях тягостно. На перерывах все слушатели вываливали на улицу и устраивались на лавочках перед главным корпусом.
Разговоры в основном сводились ко вчерашней демонстрации в спортзале. Это представление взбудоражило всех, кроме Работяги, которого не могло пробить ничего в этом мире, кроме, пожалуй, упавшего на темечко строительного крана. Народ был огорошен.
– Да, вчерашний день пропал не зря, – съязвил сегодня особенно хмурый Вован, развалившийся в своей коронной развязной позе на лавочке. Он старался по привычке быть в центре внимания и давал комментарии к происходящему, как правило циничные и похабные. – Показали нам, братва, что не йоги горшки обжигают…
Дискуссии вертелись вокруг главного – все, что было, это надувательство или действительно результат фантастических методик «здорового духа»? Пока побеждал скептицизм – общественное мнение полагало, что все-таки надувательство. «Дурят нашего брата»… Но в глубине души большинство присутствующих надеялись, что все-таки им суждено в скором времени крушить кулаками бетонные плиты и полоскать рот расплавленным свинцом.
– Э, Интеллигент, – решил Вован поднять свое настроение за счет привычной мишени. – Ты не шибко заучился здесь? Гляди, так Ихтиандром станешь. Будешь, как лысый тот, в аквариуме жить и с треской трахаться.
Послышались одобрительные смешки. Подколки Вована веселили всех, кроме тех, к кому они относились.
– Да лучше в аквариум головой. Лишь бы тебя не видеть! – огрызнулся Интеллигент, мирно куривший в сторонке.
– Зоофил – это когда по животным. А ты у нас отныне рыбофил, – осклабился Вован. – Кильколюб, в общем… Консервы – «Интеллигент в томате». Три рубля банка. У кого желудок крепкий, тот…
– Это несносно! – взорвался Интеллигент. – Сколько будет продолжаться это издевательство?!
– Чего-то кто-то проквакал? – удивился Вован. – Что, заморышам в нашей стране право голоса дали?
– Да ты сам… Да ты… Да ты вообще болван тюремный! – ругаться залихватски, с чувством, Интеллигенту было не дано.
– Так. Это бунт. – Вован резко вскочил и с размаху двинул Интеллигенту ладонью в грудь. Тот отлетел и приземлился в клумбе для цветов. Вован шагнул вперед, примерившись еще наподдать для науки по ребрам ногой. На лице его было счастливое выражение. Отпинать кого-то – для него самый испытанный способ повысить жизненный тонус. Судя по злобной гримасе, перекосивший лицо Интеллигента, тот тоже созрел для драки и начал приподниматься, сжимая кулаки. Исход этого побоища нетрудно было предсказать. Хотя Интеллигент и выглядел подвижным, гибким, спортивным, но против такой гориллы, как Вован, вряд ли выстоит хотя бы раунд.
Между ними стал Влад и воскликнул:
– Э, мужики, поаккуратнее.
– Мужики лопатой машут. – Вован притормозил, огляделся, зэковская осторожность взяла свое. Кинул угрожающе Интеллигенту: – Ты еще за терки гнилые ответишь…
– Я сообщу администрации, – пытался сохранить остатки достоинства Интеллигент.
– Ты особо не духарись… Учти, академик, на ошибках мучаются. Я тебя и на воле найду…
По сложившейся традиции больше в конфликт никто не вмешивался. Остальные «выбранные» сидели и наблюдали – кто с любопытством, кто с опаской. Каждый за себя…
– Ну хва, Вован. Чего ты на парня наехал? – миролюбиво произнес Влад.
– А ты куда прешь без спроса, погоны? – недобро посмотрел на него Вован. – Чего, тоже на меня баллон решил покатить?..
– Ну вы как долбаки, – ввернул авторитетно любимое словцо Работяга. – Утухните быстро. Я два раза не повторяю…
Произнес увесисто так. Сразу подействовало.
Остаток дня Вован ходил мрачнее тучи. Потерял аппетит. На ужине угрюмо поковырял вилкой в картошке, бросая тяжелые взгляды в сторону бледного Интеллигента. Уголовника эта стычка задела, кажется, еще больше, чем его перетрусившего противника. Вован считал, что ему брошен вызов, и теперь вынашивал планы страшной мести.
– Нет, ты глянь на эту псину! – после ужина Вован метался по номеру, время от времени прикладывая стену своим пудовым кулаком. – Гниденыш гниденышем, а туда же – права качать… Я бы на зоне его опустил. Он бы под шконкойу меня весь срок жил. Ничего, кроме учебника, в жизни не видел, а все туда же, хайло расстегивать!
