Он плюхнулся в кресло, уставился в потолок. Влад внимательно наблюдал за своим соседом, у которого явно было гипервозбуждение нервной системы. В последние дни особенно ясно становилось, что с нервами у слушателей творится что-то неладное. И с самоконтролем, оценкой ситуации – тоже. Влад пока держался, но тоже ощущал давление… И все сильнее становился этот чертов земляничный запах. Он раздражал, туманил мозги.
– Только у Вована память длинная! – бушевал уголовник. – Неделя нам здесь осталась. Тут не разгуляешься – вертухаев в пиджаках полна хата. А в городе я его достану…
– Да брось ты, – сказал Влад примирительно.
– Вот шлепок коровий!.. Я, конечно, зла не помню. Приходится записывать… И список на него длинный…
– Зря себе нервы портишь.
– Ничего не зря… А знаешь, он мне теперь должен. – Вован поймал удачную мысль и повеселел. – За обиду должен… На сколько его нагрузить?
– Зачем?
– Чтобы неповадно было. Штуки на полторы гринов… Минимум. Чтобы хайло разевать неповадно было… А ты чего? – вдруг вспомнил Вован и злобно уставился на Влада. – Ты, можно сказать, корешок мой. И ты чью сторону принял-то? Ты, чмо помойное!
– Вова, – произнес Влад ледяным тоном, – заткнись.
– Чего? – Глаза Вована наливались кровью.
– Расшифровать? Закрой пасть. Завари хайло. Откуси язык и засунь его в жопу. Тебе мало?
– Так… Я что-то не понял, фраерок… Это ты мне?
– А кому же еще, Вовочка, – произнес почти ласково Влад, рассматривая уголовника, как нашкодившего ребенка.
Вован резко сорвался с кресла. Он двигался быстро, мощно. И навис над Владом, сидящим на кровати, прислонившись к подушке.
– И повторить можешь? И за базар ответить?
– Слушай, кончай пылить, – отмахнулся Влад. – Старшая группа детского сада. Как ребенок… Ложись спать.
– Тебя здесь разложить? – Вован аж задохнулся от ярости и потянулся к лежащему на столе ножу, которым только что резал яблоки. Подбросил его в руке. Нож замелькал между его пальцами – блатные фокусы, высоко ценящиеся на зоне. – Ну чего, фейс тебе пером разрисовать?
Влад невозмутимо оглядел номер. И спокойно произнес:
– Неохота тут мебель портить.
– Что, выйти подышать предлагаешь? Да ты обоссышься. Знаю вас, фраеров. Только языком молоть…
– Хорошо. – Влад неторопливо поднялся и полез в шкафчик. В каждом номере имелся чемоданчик с аптечкой. Вытащил его. Открыл. Бегло ознакомился с содержимым.
– Это чего за телодвижения? – со злой ухмылкой поинтересовался Вован, продолжавший играть ножом.
– Ты ведь правша, – утвердительно произнес Влад.
– Чего? – Вована слегка обескуражили деловые приготовления соседа по номеру.
– Ты убогий с рождения. Мне тебя жалко. Поэтому я тебе оставлю левую клешню. Сломаю правую, чтобы меньше ею махал. И челюсть выбью, чтобы твой поганый язык не болтался так свободно…
– Ты чего? – Вована пробрало, каким деловым тоном были расписаны его грядущие увечья.
Но сдаваться он, понятно, не собирался. Подкинул в руке нож и, делано хохотнув, сымитировал выпад. Влад резко сошелся с ним и вдавил пальцем точку у позвоночника. Нож выпал из парализованной руки. Вован сел прямо на пол.
Влад поднял нож. Метнул его. Лезвие глубоко вошло в деревянный ящик, рукоятка завибрировала.
– Теперь некоторые пояснения, Вовчик, – произнес назидательно Влад, присаживаясь на колено рядом с поверженным противником. – Судьба у меня была нелегкая… Я не только инженером работал, но и инструктором по рукопашке специального подразделения по охране ядерных объектов. Был факт в биографии. Могу убивать руками. Ногами. Зубами. В смысле крутизны, о которой ты так печешься, ты мне не соперник. Как гусеницу раздавлю. Я тебе дал побыковать, пока ты меня не трогал… Теперь у нас новая жизнь. Из нас двоих пахан – это я. И если мне что-то не понравится – я тебя накажу… Выбирай, или я тебя увечу сейчас – думаю, администрация будет не в претензии. Или ты начинаешь вести себя смирно. Послушно. Тактично.
– А не боишься, что я тебе ночью глотку порву? – прохрипел Вован, пытаясь вернуть контроль над своим онемевшим телом.
– Не боюсь, – покачал головой Влад. – Я насмотрелся на тех, кто рвет глотки. Ты пока не созрел… Ну…
– Хрен с тобой, Красная Шапочка, – Вован судорожно вздохнул. Где-то под его черепной коробкой шестеренки встали на место. То, с какой легкостью его вырубили, показало полную бесперспективность сопротивления. – Твоя взяла. Считай, признал. Ты круче, погоны… Доволен, да?
– Не переживай. Не ты один страдаешь недооценкой противника. – Влад помог уголовнику подняться и улечься на кровать. – Пойду, прошвырнусь по свежему воздуху, Вован…
* * *
Вечер был изумительный – теплый, прозрачный, звонкий… Только мешало комарье, слетавшееся на свет фонарей.
Черт, надо ли было срываться? Скорее всего, надо. Итак, хозяева заведения поняли, что Влад не просто лох, а человек, подготовленный гораздо лучше простого офицера. Так что легенда инструктора по рукопашке наоборот укрепила его позицию. Тем более он не скрывал, что в войсках некоторое время был инструктором по физической подготовке.
Зато Вован теперь обломан. Затаит зло, понятно. Но это неважно. Главное, уголовник признал силу и согласился на роль рядового пса в своре. Только не надо подставлять ему загривок…
Нет, все правильно сделано. Все путем.
Огороженная забором территория пансионата была не очень велика, зато предельно окультурена. Посыпанные гравием дорожки. Деревянные скамейки. Фонари, отбрасывающие уютный желтый свет. Этот парк создан для прогулок. Но, как ни странно, желающих предаваться вечернему моциону среди слушателей было немного. Если в начале пребывания здесь еще можно было встретить прогуливающихся людей, то с каждым днем таковых становилось все меньше. А теперь они исчезли вовсе. Будто какая-то сила заставляла всех после ужина разбредаться по своим номерам или впиваться в телевизор в холле. Персонал тоже не особенно жаловал прогулки. Парк будто отпугивал людей, хотя ничего страшного в нем не было.
Влад же не ощущал здесь дискомфорта. Если не считать того, что проклятый запах земляники становился в парке сильнее. И Влад для себя решил, что вряд ли когда-нибудь прикоснется к этой ягоде… Хотя для земляники явно не сезон. Но запах плыл над парком и забирался в ноздри, будил тревожные чувства.
Влад поежился. Потом расправил плечи. Ему не нравилось, что его сознание застревало на ощущениях. На запахах. На холодных мыслях-капканах. Ясность сознания удавалось возвращать определенным усилием воли.
Впрочем, сегодня Влад был в парке не один. Впереди на аллее он увидел знакомую высокую атлетическую фигуру.
– Добрый вечер, профессор, – приветствовал Влад, поравнявшись с Загребенским прямо под желтым фонарем.
