Рискну не согласиться… Счастье – это когда тебе дают спокойно работать и ни одна сволочь поминутно не дергает по пустякам, дескать, что у вас там, доложите, и поподробнее.
Моей группе выделили кабинет в конце коридора, используемый ранее исключительно для психологической реабилитации утомленного службой личного состава. Мы с Мишаней вынесли на помойку десятка два пустых бутылок и на полдня оставили открытыми окна, чтобы немного освежить атмосферу. Потом я придумал Лоскутову задание и услал с глаз долой. Оставшись один-одинешенек, заварил чаю и принялся неторопливо размышлять, степенно отхлебывая из кружки. Господи, как же хорошо быть начальником – сидишь в компании самого себя, шевелишь мозгами и ждешь озарения. А подчиненные в это самое время порхают как кокосовые пчелки, разыскивая и собирая отпечатки пальцев, следы обуви и образцы соплей. Кстати о личном составе: сам не пойму почему, но атмосфера в группе просто праздничная. Все как один готовы в самое ближайшее время повязать злодея и небось уже проговаривают в голове текст выступления по телевизору («Я просто делал свою работу…»). Непонятно только, как осуществить этот подвиг на практике.
Я раскрыл навороченный ноутбук и вошел в Сеть. Откуда, спросите, дровишки? Все очень просто: вчера в контору прискакал Вадик Султанаев и с порога заявил, что давно мечтал именно о такой работе и я смело могу на него рассчитывать, если что. Достал из чехла лэптоп и водрузил на стол передо мной.
– Ух ты, – возрадовался я и принялся соображать, как бы оставить на время работы технику и избавиться от ненужного балласта в лице самого Вадика, но этот умник меня играючи опередил.
– Процессор четыре ядра, оперативка – просто закачаешься, – торжественно проговорил он. – Инет безлимитный, просто летает… – и направился к выходу.
– Спасибо, – растроганно молвил я. – А не мог бы ты…
– Через пятнадцать минут вернусь, – пообещал он и вышел в дверь, с тех пор не показывается. Даже не знаю, чему радоваться больше: тому, что у меня появился приличный комп, или тому, что этот великий опер не путается под ногами.
Зазвонил телефон на столе, я поднял трубку:
– Да.
– Что значит да? – строго спросил смутно знакомый голос. – Представьтесь, как положено.
– Капитан Луценко.
– А это майор Андреев, – донеслось из трубки. – Теперь узнал?
– Шуточки у тебя…
– Сильно занят?
– Не очень, но…
– Ну, тогда не буду мешать, – сказал он и отключился.
Я со вздохом положил трубку. Не так уж я был занят, просто… Просто я рассчитывал на его помощь, а он меня обломал. Посмотрел на часы: ого, уже половина седьмого. Суду все ясно, Сашка пожелал оприходовать очередные полкило водки и почему-то решил, что я составлю ему компанию.
Дверь распахнулась.
– Саш, – недовольно произнес я. – Я, кажется, сказал…
– Не надувай щеки, – молвил он. – Не идет, – подошел поближе и уселся напротив. – Если я правильно понял, водку ты со мной пить не будешь?
– Точно, – буркнул я. – Дела, понимаешь.
– Дела у него, – расхохотался Сашка. – На-ко вот, полюбуйся, – и бросил на стол передо мной папку.
– Что здесь?
– А ты раскрой и посмотри…
Что я и сделал. Несколько крупных, довольно-таки хорошего качества снимков тела в кресле-качалке. Шикарный, забрызганный кровью и мозгами шелковый халат, выглядывающие из него длинные мускулистые ноги, одна рука лежит на столе, вторая касается пола. Судя по всему, стреляли разрывной пулей, потому что лицо практически отсутствовало.
– И?
– Я тут не поленился и напряг знакомых ребят из областной уголовки. Убитый проживал в Сергиево-Посадском районе в собственном доме…
– Ну и что?
– А то, что этого всадника без головы грохнули буквально через пятнадцать минут после вашего контакта с киллером.
– Как это определили?
– Будешь смеяться, но сосед увидел, как его убили, но не разглядел исполнителя.
– Значит…
– Значит, – перебил меня Сашка. – К тому моменту, когда киллер ушел из адреса, стрелок уже находился на позиции, – достал сигареты и закурил. – Работал где-то с семидесяти метров.
– Может, просто совпадение?
– Все может быть. – Андреев откинулся на стуле. – Вот только, – и сделал паузу…
– Что?
– Убиенный… – Сашка еще качнулся назад и в итоге едва не грохнулся на пол. – У него дома стоял компьютер, так один из местных оперов, хакер хренов, попытался в него залезть.
– Успешно? – заинтересованно спросил я.
– Не совсем, – разочаровал меня он. – Комп у покойничка оказался с секретом, короче. – Он неторопливо загасил сигарету и вопросительно посмотрел на меня: – А чай у тебя есть?
– Есть. – Я встал и направился к маленькому столику в углу. – Что короче-то?
– А, – Сашка улыбнулся, – ты об этом. С секретом, говорю, был аппарат, а потому, когда тот деятель попытался в него войти, просто взорвался.
– Сильно?
– Не очень, тому оперу прожгло штаны и слегка опалило физиономию.
– И все?
– Все, не считая того, что жесткий диск восстановлению не подлежит.
– И все равно, – упрямо заявил я, – не вижу связи, – поставил перед ним кружку.
– Мерси, – молвил он и сделал глоток. – Какая гадость, может, пойдем ко мне, попьем чего повкуснее?
– Может, и пойдем, – ответил я. – Только сначала…
– Ну да, – согласился он. – Первым делом мы испортим самолеты, – сделал еще глоток и скривился. – Тут такое дело, я, понимаешь ли, не поленился и навел кое-какие справки об этом дачнике.
– Ну?
– То-то и оно, что кругом сплошное «ну». – Он хмыкнул. – По документам убиенный значится Чупровым Алексеем Харитоновичем, тысяча девятьсот шестидесятого года рождения, воспитанником детского дома города Абакана, только это ни хрена не он.
– Почему ты так решил?
– Да потому, – отставил кружку в сторону. – Настоящий Чупров в детстве, как сам понимаешь, недоедал, а потому вымахал аж до метра шестидесяти семи, труп без головы приблизительно такой же длины.
– Вот как. – Я глянул на холеные пальчики трупа, этот самый лже-Чупров, сразу видно, мимо маникюрных салонов просто так не проходил. – Здорово же он подрос.
– И не говори, – подхватил Андреев. – А еще у него полностью зарубцевался шрам от вырезанного в возрасте шестнадцати лет аппендицита.
– А где же тогда настоящий Чупров?
– Служил в Чечне по контракту, в середине девяностых пропал без вести.
– Помнится, говорил, что помогать не будешь, – укоризненно проговорил я. – А сам…
