– Лихо, – молвил Лоскутов.
– Да уж, – согласился Гена. – Еще как.
– А что показало видеонаблюдение? – Я умоляюще посмотрел на Гену и, удостоившись кивка, полез в карман за сигаретами.
– Ты будешь смеяться. – Тот извлек из тумбочки пепельницу и запустил по столу в мою сторону. – Но по какой-то странной случайности через пару-тройку минут после того, как он вошел в здание, вся видеосистема там вырубилась.
– Вот это да.
– Кто бы спорил.
– Постой, но в таких случаях должна действовать специальная инструкция.
– Верно. Эти бездельники тут же принялись задерживать до выяснения всех, кто выходил оттуда по разовым пропускам, – тяжко вздохнул и тоже полез в карман за сигаретами. – Вот только нашего злодея среди задержанных не оказалось.
– Уверен?
– Абсолютно. – Гена шлепнул о стол фотографией. – Вот он, красавец, – и вдруг воскликнул: – Ах ты, сука!
– Что?
– Сам посмотри, – и протянул мне лист.
– Ну-ка. – Я присмотрелся к изображенному со спины мужику в дорогом костюме с портфелем и присвистнул. – Ишь ты, – пальцы ладони заложенной за спину правой руки были сжаты в кулак. Все, кроме одного, среднего, устремленного вверх. Покидая место работы, киллер не отказал себе в удовольствии и показал всем нам «фак». – Значит…
– Верно. – Мякишев подхватил мысль на лету и продолжил: – В таких местах сотрудникам выдаются специальные электронные пропуска, причем именные. Я немного напряг начальника тамошней охраны, он все правильно понял, проснулся и начал работать. – Людей Мякишев напрягать умел и, если честно, любил. – И вот что выяснилось. – Гена сделал паузу.
– Ну!
– Гну… Этим утром сработал пропуск некоего Наливайко, регионального менеджера фирмы, – он заглянул в бумаги, – S&B Global, как раз в то самое время, когда злодей находился в здании. В первый раз им как ключом отперли дверь корпоративного нужника той самой фирмы, а во второй с его помощью прошли турникет на выходе.
– А что говорит этот самый Наливайко?
– Хороший вопрос. – Гена одобрительно кивнул. – Этот самый Наливайко три часа назад вернулся из Белгорода, где находился в служебной командировке. Мы его встретили на вокзале и буквально отбили у гоблинов из службы безопасности «Востокресурса». В настоящее время этот красавец находится у нас, очень просит принести пива и подержать недельку-другую в КПЗ.
– А как он объясняет тот факт, что его магнитная карточка оказалась у киллера?
– Честно и правдиво. Вечером накануне отъезда заглянул в привокзальный бар пропустить рюмку-другую. Очнулся уже в поезде. Кстати, в Москву он тоже вернулся в три ведра бухим. Для того чтобы он смог ответить на вопросы, пришлось вызывать врача.
– Побеседовали?
– А толку? – Гена с чувством выругался. – Выпивал, говорит, в баре с каким-то мужиком. Описать его, естественно, не может и вообще ни хрена из событий того вечера не помнит. Единственное ценное, что удалось выяснить в ходе допроса, это то, что господин Наливайко – пьянь и полный дебил по жизни.
– С такой-то фамилией, – залился смехом Мишаня, но натолкнулся на Генин взгляд и смолк.
– Негусто. – Я тяжко вздохнул.
– Но есть и хорошая новость, – бодро заявил Гена.
– Киллер раскаялся и пришел с повинной? – с надеждой спросил я.
– Размечтался. – Гена посмотрел на часы. – Не пришел, а придет. И не он, а один человек…
– Кто?
– Тот, кто его очень хорошо знает.
– Откуда, интересно? – спросил Лоскутов.
– Служил вместе с ним, – победно улыбнулся Гена и подмигнул мне. – Помнишь, я обещал, что не буду тебе в обузу, вот и постарался.
– Иди ты! – От удивления я аж закашлялся, Мишаня перегнулся через стол и заботливо постучал мне по спине.
– Так-то. – Гена собрал бумаги в папку. – Значит, так, особо с этим перцем не церемониться. Ему приказано с нами сотрудничать, вот пусть и сотрудничает. И вообще…
Дверь растворилась.
– Добрый вечер, – в кабинет вошел высокий, коротко стриженный мужик.
Тонкий в талии и широкий в плечах, очень похожий на агента спецслужб из хорошего иностранного боевика. В наших фильмах получается немного не то, уж слишком хилые у отечественных звезд экрана для этого плечики и тонкие ручонки с ножонками. Зато торчат наетые и напитые животы. Они их старательно втягивают, но те все равно в самый неподходящий момент отлипают от позвоночника и влезают в кадр.
– Привет. – Гена откинулся на спинку стула. – Что надо?
– Я ищу подполковника Мякишева.
– Считай, уже нашел.
Глава 19
Вперевалку, как огромный, раздувшийся от жира пингвин, толстяк носился по просторному, чуть ли не в четверть футбольного поля, кабинету и с остервенением пинал ни в чем не повинную мебель.
– Он пугает, нет, ты понял, он МЕНЯ пугает, дескать, сможет завалить, когда захочет.
«Уже напугал, – пронеслось в голове у начальника службы безопасности. Прыжки и ужимки дорогого шефа он наблюдал стоя, потому что присесть ему не предложили. – Будешь так психовать, и валить не придется. Сам ласты склеишь».
– Он, сука, не понял, с кем связался, – продолжал бушевать толстяк. – Да я, …все двери в Белом доме да на Охотном ногами открываю! – и в доказательство только что сказанного от души приложился обутой в ручной нездешней работы туфлю ступней по облицованной дубом стене. Скривился и охнул от боли.
«Врешь, – пронеслось в голове у главного хранителя тела. – И вообще…». Вообще, если совсем честно, открывание подобным образом дверей в вышеупомянутых учреждениях давно вышло из моды. Теперь в них скромно проходят бочком, предварительно робко постучав.
– Он что себе вообразил? – Толстяк остановился, взял со стола стакан с чем-то шипучим и осушил в два глотка. Извлек из кармана платок и принялся вытирать мгновенно взмокшую физиономию. – Да я его по-всякому достану! Заплачу бабок и стрелков найму. Лучших!
«Да хоть всю сборную страны, – стоящий напротив стола чуть слышно вздохнул: – Только куда они будут стрелять?» – зябко повел плечами. Со всеми ими случилось худшее из того, с чем меньше всего хотелось столкнуться: на охоту вышел профессионал-одиночка. В том, что противник – профессионал и не из последних, бывший старший опер второго главка
[2] бывшего КГБ бывшей империи ни секунды с самого начала не сомневался. А потом еще кое-что узнал, и тут-то стало совсем грустно.
– Что молчишь, Силин? – и, не дав ответить, завопил по новой: – Проморгал, …гада? За что я тебе вообще бабки плачу? – треснул крупным пухлым кулаком по столу. – Может, работать надоело? Так увольняйся!
