– А что прикажешь делать? – удивилась она. – Это, между прочим, моя работа. Как, по-твоему, я могу редактировать книги, не читая?
– Почему-то всегда думал, что такие красавицы, как ты, должны работать исключительно с любовными романами.
– Дамские романы про большие и светлые чувства у нас редактирует пятидесятилетний мужик, пьяница и матерщинник, – сдержанно поклонилась. – Но за комплимент спасибо.
– Чудеса, да и только, – покачал головой. – Тогда скажи…
– Нет, это ты скажи, – перебила Галина. – Ты бывал ранен?
– Пару раз, не очень сильно.
– А клиническая смерть у тебя случалась?
– Что? – Я вытаращил глаза.
– Так да или нет?
– Конечно же нет.
– Ну, – разочарованно протянула она, – выходит, ты самозванец. Вот, – взяла с подоконника книгу и протянула мне. – Полюбуйся, каким должен быть настоящий герой.
Я взял книгу и действительно принялся любоваться, благо было на кого. Знойный мужчина с массивной нижней челюстью и легкой вековой печалью во взоре. Набор значков, медалей и орденов на молодецкой груди. Пять нашивок за ранения, одна желтая за тяжелое и четыре красные.
Надо же, автор аж тридцати двух романов, сюжеты черпает исключительно из собственной биографии разведчика и диверсанта. Лауреат, кавалер почетной медали, драматург, актер, поэт и композитор, круто.
– Между прочим, перенес четыре «клиники», – ехидно молвила госпожа редактор. – Не то что некоторые.
– Да уж, – пристыженно развел руками. – Что сказать? Богатыри не мы.
Интересно, если этот деятель умудрился четыре раза побывать на том свете, почему у него только одна нашивка за тяжелое ранение? Получается, что последующие три несостоявшиеся смерти он переносил на ногах, весело и непринужденно, как гусары позапрошлого века – триппер, так сказать, не вылезая из седла.
Насколько мне известно, несколько лет тому назад мой спарринг-партнер и приятель Володя Лопатин, позывной Боксер, словил под сердце пулю. Какой-то подонок выстрелил в его любимую женщину, а он заслонил ее и принял заряд на себя. Пуля угодила в бронежилет, не пробила, но от страшной силы удара сердце у Володи остановилось, правда, потом опять заработало. К чему я это? Да к тому, что после этого он долго восстанавливался и даже полежал в госпитале. Как видно, лауреат и кавалер сделан из другого, более прочного материала, нежели какой-то там Лопатин.
– Жалко, – с большим сожалением признал я, возвращая бестселлер владелице. – Очень, очень жалко.
– Ты о чем?
– Жалко, говорю, что в этой ситуации оказался не этот герой-разведчик, а я, – глянул на часы. – Что-то мы, Галина, заболтались, – взял со стола бутылку. – Давай-ка еще по чуть-чуть и баиньки. Если ты не против, я подремлю в кресле под охраной, – попытался двинуть ступней, но безуспешно. Спавший на ноге Джон, не просыпаясь, грозно зарычал и продолжил храпеть.
– Погоди, еще один вопрос. – Мы проболтали до утра.
Глава 33
– Как самочувствие?
– Терпимо, – коротко ответил Силин и поежился.
Этим вечером он, как обычно, задержался на работе до одиннадцати просто потому, что все, и шеф, и подчиненные, к этому привыкли. Сидел, погасив свет, оставив гореть только настольную лампу, и думал. Благо было о чем. Потом, глянув на часы, вызвал из гаража машину и поехал домой, пить ставший за годы финансового благополучия привычным вискарь и опять размышлять. Когда-то так мечтал о том, что настанет время и он будет ездить не на трамвае, а на иномарке и чинно отхлебывать по вечерам «Гленливет» из широкого хрустального стакана, а не давиться мерзкой водчонкой. Сейчас бы он с радостью отдал половину оставшейся жизни за то, чтобы вернуться в те нищие времена.
Машина остановилась у подъезда.
– Заедешь завтра в половине десятого, – распорядился Силин, открывая заднюю правую дверь.
– Если ничего не случится, – вякнул, не подумав, водитель.
– Типун тебе на язык, дурак, – буркнул он, вышел из автомобиля и направился к подъезду.
Набрал код, дверь отворилась. Вышел из лифта на двенадцатом этаже и подошел к двери своей квартиры. Звонить не стал, там его не ждали: жена вот уже полгода, как гостила в Самаре у мамы и, судя по всему, возвращаться домой не собиралась. Дочь с мужем второй год работали по контракту в Южной Корее. Вставил ключ в замочную скважину, приоткрыл дверь и… и все.
Очнулся в полной темноте в собственном любимом кресле. Попытался встать.
– Не надо, – раздался негромкий голос за спиной. – Сидите спокойно и с вами ничего не случится.
– Очень хочется в это верить.
– Как самочувствие?
– Терпимо, – коротко ответил Силин и поежился… – Только что-то прохладно.
– Это нормально, – успокоил его неизвестный. – Скоро действие препарата закончится и сразу станет теплее.
– Ну, тогда все в порядке.
– Кстати, хорошо держитесь, чувствуется школа.
– Душевно сидим, – хмыкнул Силин. – Приятно беседуем, радуем друг дружку комплиментами.
– И не говорите, – отозвался неизвестный.
– Так, может быть, – предложил хозяин квартиры, – все-таки включите свет, полюбуемся друг другом, выпьем виски?
– А почему бы и нет, – свет зажегся.
– А, черт. – Силин принялся тереть глаза. – Как больно-то! Скажите, вы использовали?..
– Вы не знаете этого препарата. Новая отечественная разработка. Практически безвредна для здоровья и даже сочетается с алкоголем. В разумных дозах.
– Даже так, – осторожно открыл глаза, поморгал и с интересом уставился на сидящего перед ним человека. – Так вот вы какой, Климов, – изумился. – Погодите, кого-то вы мне напомнили, смутно…
– Тсс… – Гость поднес палец к губам. – Ни слова больше об этом, – встал. – Если не возражаете, я сам схожу за выпивкой.
– Насколько я понял, – Силин залпом закинул в глотку изысканное шотландское пойло, как какой-нибудь пошлый портвешок, – вы пришли поговорить, – и потянулся за добавкой.
– А вот продолжать в таком темпе сегодня я бы не советовал. – Гость проворно подхватил бутылку.
– Это еще почему?
– Скоро у вас произойдет ЧП, так что вам надо быть в форме.
– Еще двести граммов, и я буду именно в ней.
– Уверены?
– Более чем, – с удовольствием набулькал себе полстакана. – Видите ли, любезный господин Климов, я знаком с самим собой более полусотни лет и успел за это время достаточно хорошо себя же изучить.
– Вам виднее, – молвил гость, поднес стакан к губам, отхлебнул. – Недурно. Ну-с, на чем мы остановились?
