Сообразив, в чем дело, Андрей выругался сквозь зубы и двинулся к лифту. Нажал на кнопку – никакой реакции.
– Вот тебе раз, – проворчал позади Горелый. – Седьмой этаж.
– Без тебя знаю, – огрызнулся Шпола и двинулся вверх по лестнице, почему-то торопливо перешагивая через две ступеньки.
Когда мужчины наконец оказались на нужном этаже, слегка запыхавшись от подъема, Шпола, даже не отдышавшись, сразу позвонил в дверь квартиры без номера – единственной на этой площадке, как и предупредили Лиду по телефону.
Дверь открылась почти сразу.
Словно тот, кто впускал поздних гостей, точно знал время, когда они явятся, и ждал по ту сторону двери.
Мужчины один за другим шагнули в полутемную прихожую.
Свет здесь был выключен, но впереди что-то смутно мерцало. Источник этого мерцания Горелый разглядел сразу: свет пробивался из-за неприкрытой двери, которая находилась прямо перед ними.
В квартире было совершенно тихо и как-то тревожно и неуютно, как бывает в помещениях, где искусственно создана атмосфера таинственности, чтобы заставлять трепетать чувствительные и ранимые натуры. Даже бывалые менты напряглись. Андрею уже приходилось ощущать нечто подобное. Однажды ему, сидевшему в засаде, довелось стать свидетелем того, как подростки пытались принести в жертву бродячего кота, следуя какому-то неведомому ритуалу, а вмешаться он не имел права, поскольку тот, на кого была устроена засада, где-то задержался, а в конечном счете в ловушку так и не попал. Новоиспеченные оккультисты тоже успели убраться восвояси, благополучно избежав привода и протокола…
Женщина, находившаяся здесь, сливалась с полумраком, словно стремясь стать его частью. Об этом свидетельствовали и ее темная одежда, и длинные, столь же темные распущенные волосы. Не произнеся ни слова, она беззвучно, как привидение, переместилась из прихожей в мерцающую комнату.
Горелый со Шполой, последовавшие за ней, не обнаружили там ничего особенного. На полу и на подоконнике в произвольном порядке были расставлены зажженные свечи, еще две притулились на краях журнального столика, по одну сторону которого стоял стул, по другую – кресло. Сергей невольно начал подсчитывать огоньки свечей – шесть вместе с теми, что на столе, – а женщина тем временем подошла к окну, повернулась лицом к гостям и заговорила самым обычным, разве что слегка надтреснутым голосом, который совершенно не вязался со всей этой нарочитой театральностью.
– Ну и кто из вас Лидия?
– А кто больше похож? – брякнул Горелый.
– Прекратите. – Голос женщины продолжал звучать на одной ноте, без каких-либо оттенков эмоций. – Не будет никакой Лиды. Я знала, что придете вы двое.
– Тогда давайте по порядку. – Шполе нравилось, когда с самого начала всем все было понятно. – Давайте включим свет, погасим свечки и поговорим серьезно.
– А у меня тут и так все серьезно, – по-прежнему ровным тоном проговорила женщина. – Если вы думаете, что пришли в цирк и я сейчас начну кроликов из шляпы вытаскивать или шпаги глотать, сильно ошибаетесь. В таком случае вам лучше сразу уйти.
– Ну, сразу мы не уйдем, не надейтесь.
Шпола устроился в кресле, отодвинув столик. При этом пламя свечей, стоявших на нем, заколебалось, отбрасывая на стены причудливые тени. На мгновение Горелому показалось: вот-вот из полумрака высунется черная рука с растопыренными пальцами, каждый из которых оканчивается длиннющим – не короче пальца – когтем с металлическим блеском, который начинает расти, расти, чтобы схватить…
Тьфу, черт, и тут этот навязчивый детский кошмар!
– Если вы включите электрическое освещение, разговора не получится, – проговорила женщина. – Я не смогу вас видеть.
– А так можете?
– Так – могу. Человек виден только при естественном свете.
– А этот разве естественный? – Горелый жестом обвел свечи.
– Этот – естественный, – гнула свое женщина. – Свечи восковые, не какой-нибудь парафин. Настоящий пчелиный воск. В этом воске – энергия тысяч пчел… – У Сергея создалось впечатление, что она говорит, ни к кому не обращаясь. Слова срывались с ее губ и тонули в созданной ею самой сумрачной пустоте. – Пчелы черпают свою силу, перелетая с цветка на цветок. Цветы расцветают, питаясь солнечной энергией. Еще пояснять или уже все ясно?
Повисла тишина: каждому из мужчин внезапно остро захотелось, чтобы на этот вопрос ответил другой.
– То есть вы хотите сказать… – Горелый острожно подбирал нужные слова. – Это значит, что пчелы заряжают воск энергией солнца… Верно?
– Вы быстрее соображаете, чем мне сначала показалось.
В голосе женщине не было иронии – он по-прежнему ничего не выражал.
– Энергия солнца – это суть энергии жизни, – продолжала она. – Именно эта энергия помогает мне видеть при свете свечей то, что невозможно разглядеть даже в свете мощного прожектора. Или чего-то в этом же роде…
– По-моему, – подал голос Шпола, – вы сейчас морочите нам головы.
– А по-моему, – женщина даже не повернула голову в его сторону, – это вы явились ко мне обманным путем, причем поздно вечером.
– Да, – как бы отвечая на вопрос, прозвучавший в его голове, вдруг произнес Шпола. Разговор шел на равных, и на мгновение ему показалось, что они теряют контроль над ситуацией. Эта странная женщина вынуждала их оправдываться, причем без всяких на то оснований. – Да, – повторил он. – Давайте-ка без этих ваших штучек.
– А нет никаких штучек, – послышалось в ответ. – И не будет.
– Тогда я включу свет. – Горелый шагнул к стене, где в полутьме разглядел выключатель.
– И ничего не узнаете, – заметила женщина.
– А что мы должны узнать?
– Еще не знаю. Но вы же пришли сюда зачем-то?
Разговор пошел по второму кругу.
– Давайте с самого начала, – произнес сквозь стиснутые зубы Шпола. – Вас зовут Олеся?
– А имя важно для вас?
И снова вместо ответа – вопрос.
– Ну надо же как-то к вам обращаться…
– Может, мне документы предъявить?
Опять глухой угол. Беседа длилась уже почти четверть часа, и все это время их обоих вынуждали говорить ни о чем. Пчелы, воск, солнечная энергия – все что угодно, только не то, ради чего они сюда пришли.
– Значит, вас зовут Олеся, – констатировал Шпола.
Женщина молча кивнула. Дальше разговор должен был пойти обычным порядком, но Андрей, хоть тресни, не понимал, какой он, этот порядок. Не понимал этого, похоже, и Горелый. Но Олеся, воспользовавшись правом хозяйки дома, продолжила разговор:
– Мне совершенно безразлично, как вас зовут. Но раз уж для вас это имеет значение, назовите и свои имена.
– Послушайте! – Горелый шагнул к ней. – Тот, кто дал нам ваш адрес и номер телефона, утверждает, что вы ясновидящая. Так сказать пророчица. Только что вы заявили, что якобы ждали именно нас, то есть были уверены, что вместо звонившей вам женщины придут двое мужчин средних лет. В таком случае вам должны быть известны и наши имена, разве не так?
