Ответ у Горелого был давно готов:
– Вы же сами только что сказали – потому что я опер, гражданин начальник. – Последние слова он произнес с шутовской интонацией. – Пусть без паспорта и с судимостью, но опер. Разница только в том, что Андрюха, бедолага, ждал отмашки от начальства, чтобы начать поиски этой пророчицы, и не был уверен, надо ли вообще их начинать. А у меня нет начальства, и никто мне не указывает, что делать, когда, где и как. Я свободный человек, гражданин начальник!
– Ты бы не кривлялся, – спокойно посоветовал Сергею Зарудный. Казалось, он ничуть не удивлен ответом и не собирается вступать в никому ненужный спор. – Давай еще по глотку, что ли…
Мужчины снова выпили, в бутылке осталось на донышке.
– И что ты собираешься теперь делать? – после паузы спросил Зарудный. – Дело-то закрыто.
– Уже?
– Ну, не сегодня завтра закроют. Сам знаешь нашу систему, ничего не изменилось. Повторяем урок, Горелый: подозреваемый в убийстве бизнесмена поначалу скрылся от полиции, потом оказал вооруженное сопротивление сотруднику полиции и в ходе перестрелки убил его.
– А ствол, из которого прикончили Коваленко, в наличии?
– Скорее всего, Бородуля его выбросил. Куда – бог его знает, дело темное. Но у нас, Горелый, и не такие дыры латали. Это, конечно, неправильно… Но так оно и есть. И не только у нас. В конце концов, поиски орудия убийства – головная боль не розыска, а следствия. Соответственно, и пророчицу твою больше никто искать не станет: преступление раскрыто.
– Но ведь пророчество-то было!
– И в газетах печатают гороскопы, – в тон Сергею отозвался Зарудный. – Прочитает кто-нибудь, что сегодня неблагоприятный день, треснется среди дня лбом об фонарный столб, и что – бежать судиться с составителем гороскопа? Курам на смех. Я, кстати, так и не услышал – какие у тебя планы?
– А с чего бы это вас так интересует мое будущее?
– Потому, Горелый, что мое предложение, которое я озвучил тогда, в кабинете, до сих пор в силе. Хочешь – злись, хочешь – нет. Поезжай к матери, Сережа. – Подполковник внезапно сменил тон. – Поезжай, поезжай. Нечего тебе тут ловить. Тебя же здесь держало это проклятое дело, разве нет? Интересно стало, пророчества какие-то, тайна…
– И все же, что там с пророчицей? – встрепенулся Горелый.
– А ничего. Нету никаких пророчиц. Исполнителя Шпола выследил, остается только организатора найти.
– Кто он?
– Тебе это зачем? – искренне удивился подполковник. – Это наше дело. Может, никакой он не организатор. Но все-таки кинулся в бега, залег где-то…
– Так кто?
Вместо ответа Зарудный одним глотком прикончил водку и бросил пустую бутылку под ноги.
– Кто-кто… Конь в пальто! Говорю же тебе – дела Коваленко через неделю, максимум через две, не будет. И помог его раскрыть ценой собственной жизни Андрей Шпола. Роль еще одного персонажа в этом… гм… спектакле пока остается неясной, но это уже совсем другая история. Прокуратура, Сережа, дело закроет, хоть ты из кожи лезь. Отправят в архив. И я тебя очень прошу: оставайся у матери в селе, пока все это не уляжется. Помоги ей по хозяйству. И жди моего звонка. Потерпи, скоро начнешь вставать на ноги.
– И это все? – сухо спросил Горелый.
– Да ты бухой! – констатировал Зарудный.
– Это что, преступление?
– Это глупость, Сережа. Проспись и послушай меня, поезжай к матери. Ничего ты здесь уже не добьешься.
– О! А что ж я, по-вашему, собираюсь учинить?
– Еще большую глупость. Какую – не знаю, зато я знаю тебя. Ты, собственно, уже объяснил, почему лезешь в эту историю, как бык на запертые ворота.
– Пустой разговор. – Горелый щелчком отправил окурок за окно.
А затем, больше не желая поддерживать беседу, рывком открыл дверцу, выбрался из машины и покачнулся, подтвердив правоту Зарудного хотя бы в одном – сейчас он и в самом деле был пьян.
Как он добрался до дома брата, Сергей помнил весьма смутно. По пути куда-то заходил, еще что-то пил, поминки по другу превратились в сплошной водочный марафон, да только начался он еще три дня назад, и вовсе не по случаю гибели Андрея.
Дома, допив еще что-то, прихваченное с собой, Сергей, сбросив только ботинки, завалился на тахту, укутался пестрым пледом и провалился в темноту. При этом почему-то успел представить себя на месте покойника, которого опускают во влажный сумрак могилы.
Когда проснулся, был поздний вечер. Вся семья уже была в сборе: брат Юрий, его жена и две племянницы – старшей десять, младшей восемь недавно исполнилось. Расхаживали по квартире, бубнили, чем-то громыхали, а сейчас каждый звук кувалдой бил Горелого по тяжелой, словно свинцом налитой голове, отдавался в висках. Попытался снова уснуть, чтобы не выслушивать упреки, не видеть открытой неприязни во взгляде брата, но не вышло: мочевой пузырь буквально разрывался.
Поднявшись со стоном, Сергей кое-как пригладил волосы, которые еще не вполне отросли, но прическа была уже не лагерная, и бочком выбрался из комнаты.
Племянницы уже умостились перед телевизором, на родного дядюшку – ноль внимания и, похоже, фунт презрения. Из спальни выглянула невестка, худощавая женщина в очках, всегда имеющая утомленный вид. Она работала каким-то администратором в фирме, название которой Сергей никак не мог запомнить, да и не хотел. Женщина, проводив родственничка взглядом из-под очков, демонстративно закрыла дверь комнаты. Да пусть себе…
Из туалета Сергей направился в кухню. Внутренности драл когтями целый кошачий приют, хотелось горячего чаю, а лучше бы – чарку; в голове все путалось, он уже не мог понять, день сейчас или ночь. Попросить выпить у Юрия? Ну нет. Сергей в этот момент предпочел бы пасть смертью храбрых в битве с жутким многодневным синдромом, чем просить у правильного братца опохмелиться. С деньгами тоже дело обстояло, прямо скажем, неважно, даже совсем плохо: узнав о том, что случилось с Андреем, попросил у брата взаймы, и тот не отказал, не решился. Но теперь в кармане шуршало всего несколько мелких купюр и бренчала пригоршня мелочи. Черт, ну почему все идет вкривь и вкось?..
Брат сидел в кухне. На экране маленького телевизора, пристроенного на холодильнике, мелькали сюжеты новостей.
– Как дела? – Вопрос прозвучал равнодушно.
– Нормально, – буркнул Сергей, сознавая, что ответ получился еще глупее вопроса. Все и так было очевидно.
– Домой тебе не пора? – без всяких дипломатических уверток спросил брат, оторвавшись от телевизора и смерив взглядом снизу вверх помятую фигуру Сергея.
– Когда? – Горелый не сразу сообразил, что на это ответить.
– Давно, – твердо проговорил Юрий. – Мать звонила. Ты ей наплел про какую-то там работу, вроде бы куда-то ты устраиваешься… Какая работа, Сергей? Не сезон. Кризис в разгаре…
