А раз так, то и журналисты остались с носом. Собственно, конотопским писакам особо негде было разгуляться с высосанными из пальца сенсациями. Но ведь и Сумы недалеко, а там пресса помощнее, особенно так называемая желтая. Однако обошлось пока все тихо, а пророчества Олеси известны лишь узкому кругу посвященных, которым по разным причинам приходится помалкивать.
Отсюда вывод: банкир Павел Никитин и авторитетный предприниматель Вольдемар в этот круг не входят.
Но повлияло ли то, что им неизвестен этот нюанс, на ситуацию в целом?
Если Николай Коваленко должен был умереть по единственной причине – так распорядилась судьба, фатум, рок, – то совершенно безразлично, кто именно прострелил ему череп, а затем подбросил труп к дому. Искать в такой ситуации виновника – все равно что искать того, кто высек молнию, которая ударила в сухое дерево, обрушив его на юную пару, увлекшуюся поцелуями в романтической обстановке, со смертельным исходом для обоих.
Поставив наполовину опустевшую чашку на подоконник, Сергей поискал и не обнаружил в квартире ни одной сигареты. Без курева он обойтись не мог и уже хотел было одеться и выйти на улицу, чтобы отдать последние копейки за пачку какой-нибудь дряни. Тем более что в десять ему должны были привезти хотя бы какую-то сумму «на оперативные расходы».
Но здравый смысл снова победил. Горелый даже сумел это логически обосновать: выйдя за сигаретами, он в результате купит пива, и, поскольку пивом душу не обманешь, снова завертится проклятая карусель, а ему как-никак предложили работу, и он согласился ее выполнять. Ничего, перетопчется как-нибудь без курева. Запьет это дело чаем, в конце концов.
Рассвет за окном мало-помалу вступал в свои права. Снова вскипятив чайник, Сергей заварил чай в другой чашке и, прихватив с собой обе посудины, с недопитым чаем и свежезаваренным, вернулся в комнату. Там он улегся на диван и закинул руки за голову.
«Так. Едем дальше. Ну и что мы на данный момент имеем?» – задал он себе вопрос.
Но дальнейший ход рассуждений Сергею совсем не понравился. Потому что только теперь, начиная понемногу очухиваться после многодневного загула, он наконец-то, причем на относительно трезвую голову, решился признаться себе в том, в чем боялся признаться даже спьяну. А именно: сначала Олеся предрекла смерть Николаю Коваленко, а затем – Андрею Шполе. Выходит, Денис Бородуля – рука судьбы, так, что ли?
В голову лезла какая-то чушь!
Но, как бы то ни было, ничего другого в голову не приходило. Эта странная женщина, которую они с Андреем между собой величали конотопской ведьмой, ждала их прихода, а увидев, немного погодя произнесла буквально следующее: «Смерть между вами!» Андрей Шпола как раз стоял рядом с ним, Сергеем Горелым. Через два дня Андрея не стало. Значит, как бы дико это ни звучало, смерть выбрала именно его.
То, что произошло, косвенно подтверждало наличие провидческих способностей у этой чертовой Пифии или как там ее. Она не сказала конкретно, кто из них обречен и когда умрет. Всего лишь увидела нечто, доступное только ее взгляду, и предостерегла.
А ведь они оба подозревали, что пророчества этой женщины оправдываются, пусть это и не имело рационального объяснения! А раз так, рассуждая логически, оба должны были принять ее слова к сведению и быть предельно осторожными…
Но почему?
На этой мысли Горелый задремал и проспал больше часа.
Когда он снова открыл глаза, сквозь шторы уже пробивались лучи утреннего солнца. Не такого неуместно бодрого, как на вчерашних похоронах, но все же больше похожего на весеннее, чем в предыдущие хмурые дни.
Из дремоты Сергей вынырнул с отчетливо сформулировавшейся мыслью: потустороннюю часть этой истории затрагивать пока не следует, но при этом иметь в виду и делать на нее поправку. Определив свою позицию, Горелый поудобнее пристроил подушку. Нащупал рядом с диваном чашку с остывшим чаем, медленно допил сладкую жидкость, скрестил руки на груди и уставился в стену, зацепившись взглядом за причудливый рисунок на обоях.
«Хорошо, – думал он, – допустим, что пророчицы действительно существуют и их предсказания сбываются. Но если абстрагироваться от этого допущения, то Никитин, без сомнения, прав. Все подозрения опирались только на слова. Бородулю, например, даже без протокола допросить не успели. И снова возникает это тупое “А почему?”, и ответ в этой истории, лишенной всякой мистики, обнаруживается с ходу: сотрудника службы безопасности банка “Слобода” Дениса Бородулю заподозрили в совершении преступления только потому, что на него указала Галина Коваленко.
Следующее “почему”: по какой причине она не заявила о своих подозрениях сразу, ведь все, казалось бы, так очевидно? Ответ: она боялась, ее запугали. Ясное дело – если вечером исчезает муж, а утром его труп выбрасывают из машины у ворот собственного дома, это страшно. Но ведь Галина утверждала, что ее начали запугивать еще до того и занимались этим бандиты из банка. Вот и еще одно утверждение, не подкрепленное фактами. Галине Коваленко поверили, потому что она потерпевшая и вывела полицию на след предполагаемого убийцы. А тот повел себя соответствующим образом, то есть ударился в бега».
Предчувствуя близкую удачу, Горелый сел, откинувшись на спинку дивана, и поерзал, устраиваясь поудобнее. «Повторим условия задачки: потерпевшая заявила, что ее мужу угрожали, потерпевшая опознала того, кто оказывал на него давление. Что еще интересного и полезного для следствия сообщила Галина Коваленко? Что ее муж ходил к гадалке и та предсказала ему скорую смерть. Она подтвердила этот факт, но развивать тему не стала, сославшись на плохое самочувствие…»
Но… Да-да, уже пора было сказать «но» вместо всяких «почему»!
Но пока он, Горелый, лично не отправился к потерпевшей и не выдавил из нее координаты так называемой – это тогда он так бы выразился – пророчицы, Галина, похоже, вовсе не собиралась информировать полицию о наезде людей из банка. Она выдала свою неожиданную активность за испуг из-за появления в ее доме какого-то подозрительного типа, похожего на бывшего зэка: коротко стриженного, дышащего водочным перегаром и с характерным шрамом на физиономии.
Получается, что это Галина Коваленко раскрутила маховик дела. При этом она искусно отвлекала внимание розыска от того, что требовало немедленного вмешательства и оперативной разработки: от пророчицы Олеси и ее сбывающихся предсказаний.
Есть, правда, и здесь несколько «почему», и довольно серьезных. Почему, например, Коваленко решила перевести стрелки именно на банк и персонально на Бородулю? Предположим, она и в самом деле его опознала – Бородуля мог беседовать с Николаем Коваленко по заданию Момота и с молчаливого согласия Никитина, и, скорее всего, не один раз. Откуда ей было знать, что Бородуля – единственный из команды Момота, кто имел проблемы с законом? Что-то это не похоже на случайное совпадение…
И еще: с какой стати один из коллег Бородули вдруг решил сделать важное заявление, косвенно изобличающее Бородулю в совершении преступления, заявление, которое, если верить Никитину – а верить ему наверняка можно! – никто задним числом даже не оформил письменно?
