Ел он, как ни странно, через силу.
Истерзанный алкоголем желудок неохотно принимал абсолютно все, за исключением жидкости, но Сергей все же кое-как управился с солидной порцией жареных ребрышек с картофелем фри, закусив все это двойной порцией сырников и запив стаканом… да, пива, а вы как думали? Но в последний момент заказал не стандартный поллитровый бокал, а ограничился минимальным злом – стаканом. Однако, ощутив в желудке приятную, спокойную сытость, не удержался и заказал еще одно «маленькое пиво».
Оно оказалось лишним – в сущности, и без первого можно было обойтись. Зато вскоре он получил неожиданный, но желанный бонус – его стало по-настоящему клонить в сон. Горелый быстренько, пока не прошла сонливость, вернулся в свое жилище, забрался под одеяло, моментально уснул и продрал глаза уже далеко за полдень, наконец-то почувствовав, что выспался как следует.
Толя-Гена пока не звонили, хотя телефон Сергей не отключал. Это несколько опустило Горелого с небес на землю. Грешным делом подумалось: начались чудеса. Его – вчерашнего зэка, позавчерашнего мента, ныне безработного бомжа с сомнительной репутацией и видом алкоголика – обеспечили жильем, пусть и временным, средством связи, пусть и служебным, и работой, пусть и разовой, но вполне прилично оплачиваемой. А стало быть, эти два сказочных персонажа, мышата Круть и Верть, смогут быстро и без особых проблем раздобыть необходимые сведения. Однако не следовало забывать, что даже чудеса не бывают абсолютными.
Через полчаса, умывшись и заварив себе уже привычного чая в пакетиках, Сергей с огорчением отметил: то, что казалось чудом, грозит превратиться в сущую каторгу. Потому что нет худшего наказания для разыскника, чем сидеть без дела в ожидании необходимой информации. С другой стороны, если бы этим занимался он сам, могло вообще ничего не выйти. Придется, значит, сидеть сиднем, хлебать осточертевший чай и томиться, томиться, томиться…
Горелый сходил в соседний магазин, прикупил пакетов с супом быстрого приготовления, колбасы, сыра, хлеба. Прихватил также жареную курицу, кефир и банку консервированных томатов. Вернувшись, забил покупками холодильник, хотел было снова сделать себе чай, но выключил чайник еще до того, как он закипел.
Время тянулось, как резиновое.
Завалившись на диван, Горелый включил телевизор. Техника здесь была недурственная как для служебной квартирки – многоканальная спутниковая система. Но ни один из бесчисленного множества каналов его не заинтересовал. Тогда, чтобы хоть как-то убить время, Горелый принялся пересчитывать каналы. Насчитал сто двадцать три. Абсолютно бессмысленное занятие – впрочем, как и содержание телепрограмм. Тогда он сменил подход – стал пересчитывать отдельно новостные каналы, затем музыкальные, спортивные и те, которые крутили только сериалы и фильмы.
Время еще больше замедлилось.
Эта унылая забава в конце концов надоела Сергею, и ради разнообразия он стал выбирать исключительно украинские каналы, перескакивая через все остальные. Добравшись до «Пятого», он внезапно убрал палец с кнопки пульта, потому что заметил в студии человека, чье лицо показалось ему смутно знакомым. Он даже привстал и подался вперед, вглядываясь в лицо этого мужчины. Этот деятель в прошлом не носил ни бороды, ни усов… Нет, не так! Только бороды не было, а теперь на подбородке у этого типа топорщилось что-то такое же отвратное, как у этого гада ползучего, Катькиного любовника, из-за которого вся жизнь Сергея пошла вкривь и вкось. Мушкетерская бородка… Под интеллигента косит, а сам начинал карьеру в Конотопе на рынке, потом кому-то денег дал – «на партийное строительство», но немного, ну сколько там может дать обычный мужик с конотопского базара? Но для местной политики и это немаловажно…
Горелый припомнил, как лет десять назад в городе разворачивалась предвыборная кампания и листовками с этим телевизионным рылом был обклеен весь город. Жители, не читая, выбрасывали их из почтовых ящиков. А дворники матерились, сгребая потом весь этот мусор, которому, казалось, не будет ни конца ни края, как зимнему снегопаду. Только что почистили улицу, а и часа не прошло, как снова берись за лопату… Вроде бы этот куда-то там был избран, потом его в Киев перебросили, бизнес на рынке пришлось свернуть – другие дела теперь были на повестке… Что-то не видать вас на родине, Алексей Иванович, и не слыхать, уважаемый господин Воропай, землячок наш ненаглядный…
Эфир уже заканчивался. Лидер молодой политической силы «Честная Украина» Алексей Воропай рассуждал о перспективах объединения всех демократических сил на парламентских выборах, прозрачно намекая, к какой из влиятельных политических партий тяготеет, а заодно втолковывая ведущему передачи что-то насчет индивидуального подхода к электорату. В частности, чем живет его родная Сумщина и малая родина Конотоп, откуда он начинал свой путь в большую политику, и почему бессмысленно проводить одинаковые политические кампании не только в соседних районах одного и того же региона, но даже в разных регионах.
Ну и олух!
Не дождавшись, когда лидер политической силы подведет итог и закруглится, Горелый злобно вжал кнопку, переключаясь с депутата Воропая на следующий канал, где бушевало игровое шоу с девчатами в куцых юбчонках. Ну хоть что-то человеческое… Но уже через пару минут шоу прервалось на рекламу, и Сергей понял: вот так, один на один с телевизором и без дела, на трезвую голову он долго не протянет. Не земляк-депутат, так пиво, не пиво, так «чистая, как слеза». Попробуй тут удержись…
Однако он все же решил не выключать телевизор – пусть себе бубнит вполголоса, создает иллюзию чьего-то присутствия. Сначала хотел оставить юмористическое шоу, но шуточки все были допотопные, поэтому переключил на какую-то передачу, где двое солидных мужчин (один с бородкой, как у Катькиного хахаля и у депутата Воропая, – мода у них, что ли, такая?) рассуждали о влиянии европейских королев на средневековую культуру. Под это безобидное бормотание Сергей отправился в кухню, накромсал колбасы, отрезал пару ломтей хлеба и обреченно включил чайник.
Все это напоминало ему одиночную камеру. И не важно, что он в любую минуту мог открыть дверь, выйти, вернуться, слушать и смотреть всякую чушь по ящику или включить радио и окунуться в ту же чушь. Но на самом деле идти ему было некуда, и он практически обречен сидеть тут, жевать колбасу, пить осточертевший чай и смотреть на экран.
Вода в чайнике забурлила. С резким щелчком он отключился.
И в ту же секунду зазвонил телефон.
Нашлась ближайшая подруга Галины Коваленко. Тридцатилетняя, трижды разведенная. Пожалуй, многовато для тридцати. Детей нет. В данное время присматривается к четвертому кандидату в мужья, то есть третий месяц подряд, начиная с Нового года, живет с ним в его квартире. Несмотря на бурную личную жизнь, успевает интересоваться интимными делами приятельниц.
По опыту оперативно-разыскной работы Горелый знал: это скорее исключение, чем правило. Обычно подружек у тридцатилетней женщины две: у одной в постели все о’кей, другая страдает из-за недолюбленности, поэтому знает всю подноготную всех своих подруг. Такие женщины после тридцати начинают жестоко скучать, и это вызывает у них усиленный интерес ко всему, что происходит вокруг, в особенности к вещам, которые их совершенно не касаются. Для розыска они ценнейшие кадры, а зачастую и свидетели.
