Не дав возможности Толе-Гене потребовать объяснений, Горелый выбрался из машины. До шоссе отсюда – пара шагов. Таксистов и бомбил хватает.
Без свечей, драпировок и таинственного полумрака знакомая однокомнатная квартира, освещенная теперь двумя голыми электрическими лампочками, имела весьма убогий вид.
– Сдаете, значит? – переспросил Горелый хозяина, худого мужичка лет пятидесяти.
В своей старой, застегнутой до подбородка китайской куртке и ископаемой шапчонке типа «петушок» он казался реликтом начала прошлого десятилетия, безработным ветераном предприятия, имевшего когда-то союзное значение. Обида на весь мир ясно читалась в глазах мужичка, а «петушок», неведомо как сохранившийся и полинявший от бесчисленных стирок, уныло топорщился на его лысеющей макушке.
– Нельзя? – хмуро осведомился «петушок».
– Можно. Квартира ваша?
Правду сказать, Сергей был почти уверен, что Олеся не проживает здесь, в этом совершенно не приспособленном для жизни помещении с минимумом старой мебели. Квартира явно использовалась в качестве кабинета для приема посетителей. А теперь выяснилось, что провидица арендовала ее у этого «петушка» всего за три недели до того, как Галина, по ее словам, отправила к ней Николая Коваленко.
– А в чем дело, уважаемый?
– Да ничего особенного… уважаемый. На прошлой неделе я встречался здесь с одной дамой. Зовут Олеся, фамилии не знаю. Так она дала мне понять, что живет именно в этой квартире…
– Динамо, значит?
– При чем тут динамо?
– Ну, продинамила тебя, браток, эта падла.
– О! Так-таки и падла?
– А как же? – «Петушок» не говорил – плевался словами. – Сучка драная! Я из-за нее убытки несу! Попробуй сейчас квартиру сдать – то рыло воротят, то торгуются… Ну а с этой вроде сговорились на полгода… Я ей сказал: на меньший срок не согласен, хочешь на сутки или двое – вали в гостиницу!
– Она Олесей назвалась?
– Вроде. Мне какая разница… Точно на «о»…
Круть и Верть еще днем пробили владельца квартиры, расположенной по адресу, который продиктовал им Горелый, узнали и его домашний телефон. Сергей осторожно перепроверил, боялся наткнуться на Олесю – кто знает, кем она приходится тому, на чье имя записана квартира. Оказалось – никем. Вернее, вражиной коварной.
– Куда же эта, что на «о», девалась?
– А хоть бы она сквозь землю провалилась, гадина… Договаривались же на полгода, аванс она внесла за два месяца, как положено. А позавчера вдруг звонит: мол, возвращайте деньги за месяц, я съзжаю, обстоятельства изменились… И знаешь, что сказала, когда я деньги отказался вовзвращать?
– Откуда ж мне знать?
– Прокляну, говорит! – «Петушок» сделал большие глаза.
– Так, значит? – скорее самому себе, чем мужичку, сказал Сергей. – Документы вы ее видели? Может, паспорт с регистрацией?
– Для меня один документ – вот! – «Петушок» выгреб из кармана помятую купюру в пять гривен, расправил ее и сунул Горелому под нос. – Тут и подписи, и печати, и фотографии! Где мне теперь жильца искать? Я из-за нее скольким нормальным людям отказал!
Замурлыкал телефон Горелого.
– Найдутся желающие, – заверил собеседника разочарованный Сергей.
Телефон не умолкал.
Горелый нажал на кнопку «принять» и приложил трубку к уху. Новости заставили его начисто забыть про «петушка».
– Да?.. Вон оно как… – Он взглянул на часы: с того момента, как он выехал сюда, оставив в засаде Толю-Гену, прошло не больше полутора часов. – Вы где сейчас? Ясно… Догоню, догоню, главное – будьте на связи. И их не упустите. Все, выезжаю!..
Мужичок так ничего и не понял.
– Так тебе хата не нужна?
– Женщина мне нужна, дядя. Та самая, которая здесь еще три дня назад жила.
– Так чего ты голову морочил?
Горелый уже направлялся к выходу.
– Эй, слышь, может, знакомым кому требуется? – спросил вдогонку «петушок». – Я недорого возьму!
– Ремонт сделай, дядя. Хотя бы косметический, – посоветовал Сергей, берясь за дверную ручку. – А после освяти конуру свою на всякий случай.
– Чего освятить?
– Квартиру эту, дядя. Попа позови, пусть кадилом помашет.
– Это еще зачем?
– Тебе квартирантка хату сглазила, понял?
– Ты серьезно?
Горелый был уже на лестничной площадке. Пустой разговор, да и говорил он это в сердцах, не зная, на кого сейчас злиться – на себя, на пропавшую ведьму или на этого недоумка.
«Петушок» еще успел спросить:
– И что, думаешь, поможет?
– По вере твоей будет дано тебе! – крикнул Сергей, и двери лифта захлопнулись.
Его гнал вперед охотничий азарт.
Горелый понятия не имел, чем закончится сегодняшняя ночь, но его предположения начали оправдываться: примерно через полчаса после того, как он ушел, Галина Коваленко и Олег Позняков торопливо вышли из дома и загрузили в багажник такси, которое уже поджидало их, объемистую дорожную сумку.
Анатолий заверил: на «хвост» они не обратили ни малейшего внимания, потому что очень спешили. Предположительно на вокзал. Все это было похоже на поспешное бегство.
И действительно, вскоре беглецы прибыли на вокзал.
Но пока Горелый мчался туда на такси, события начали не только развиваться стремительно, но и приняли совершенно неожиданный поворот: на глазах у Толи-Гены парочка немного потопталась у кассы, после чего вышла на перрон и уже через минуту грузилась в поезд, следовавший в Москву. Всякий знает, что все поезда российских направлений делают остановку в Конотопе.
Помешать этому у Толи-Гены не было ни малейшей возможности. Когда Анатолий звонил Горелому, который в это время находился в трех минутах езды от вокзала, поезд еще стоял – все они стоят здесь минут по двадцать. Но беготня по перрону, оттуда к машине, ожидание появления Сергея, короткий военный совет и, наконец, решение все-таки попытаться прорваться в вагон в надежде, что Никитин уж как-нибудь их прикроет, – все это сожрало остаток времени стоянки.
Поезд тронулся, ломая все планы и расчеты Горелого.
– Вагон запомнили? – поспешно спросил он.
– Десятый, – в один голос ответили Толя-Гена.
– В Хуторе
[3] сможем догнать поезд?
– Легко! – снова хором воскликнули они.
– Так чего стоим? Погнали!
