Кстати, о Демоне…
Поторопившись поставить на кон свой еще не заработанный гонорар, Горелый так или иначе должен был все проверить до конца. Поэтому, придвинув к себе бумажку, на которой ночью записал озвученный Галиной Коваленко номер, он решительно, словно прыгая с вышки, набрал нужную последовательность цифр. И убедился, что ничем не рисковал. Безжизненный женский голос сообщил: «Этот номер недействителен». Для очистки совести Сергей еще дважды набрал тот же номер и окончательно расстался с чахлой надеждой вот так запросто выйти на Демона.
Затем пришел черед Олеси. Он настолько был убежден в аналогичном результате, что машинально прервал связь, хотя в трубке один за другим звучали обычные сигналы вызова. Рука, в которой он сжимал телефон, мгновенно онемела. Сергей уронил трубку на диван, несколько раз подряд сжал и разжал кулак, восстанавливая кровообращение, после чего, боясь, что новая попытка окажется безуспешной и абонент не ответит, снова взял мобильник и набрал тот же номер.
Соединение произошло.
Длинный гудок. Второй, третий, четвертый…
– Слушаю вас!
Женский голос. Тот самый – ровный, бесцветный, холодный. Звучащий словно из глубокого сырого подземелья. Но она ответила, это уже что-то!
– Алло… – У Сергея внезапно перехватило дыхание, и от удачи – отозвалась, прямой след, ведущий к Демону! – и от воспоминания о двух смертях, предсказанных этой женщиной. Пусть даже одна из них была неизбежна, так как за этим стоял конкретный человек.
«Из плоти и крови» – так сказал Никитин. Демон из плоти и крови.
– Кто это?
– Я… Гм… Олеся, я не ошибся?
– Олеся. А вы кто?
– А вы не догадались?
– Я сейчас прерву разговор. Мне не нравится ваш тон. Кто вы?
– Не узнаете, значит…
– Извините, я могу узнать только того, кого вижу. А голос ваш мне ни о чем не говорит. До свидания.
– Стоп-стоп, погодите! – Горелый, сам от себя не ожидавший такой прыти, заторопился: – Погодите! Если вы меня увидите, то обязательно узнаете. Мы уже виделись с вами. Вам звонила женщина по имени Лида – где-то неделю назад, а потом…
– Лида… – Тон не изменился. – Да. У нее должно случиться большое горе.
– Уже случилось. Мы с вами можем поговорить не по телефону?
– Кажется, я вспомнила вас. Да, это возможно. Где и когда?
– А вы разве на Кубе уже не живете? – брякнул Горелый.
– Это не имеет значения. Встретимся в городе. Там, где есть дневной свет.
– Сейчас как раз день.
– Тем лучше. Назовите время и место. Но только до обеда, пока солнце стоит высоко.
Они встретились через час – не в самом центре города, но недалеко от него.
В последний момент Сергей решил, что не стоит устраивать встречу с женщиной, от которой неизвестно чего ждать, в непосредственной близости от его временного пристанища. Хотел позвонить Толе-Гене, сообщить о неожиданной встрече, но передумал. В конце концов, это всего лишь дама, а не Демон собственной персоной. Главное – соблюдать осторожность и не зарываться.
В условленном месте его ждала самая обычная женщина. Разглядев Олесю при дневном свете, Горелый отметил, что она старше, чем ему показалось при первой встрече, в неверном свете свечей. Голова не покрыта, вместо длинных кос – короткая стрижка, волосы едва прикрывают уши. Одета просто, без претензий.
А кого, собственно, он ожидал увидеть? Опыта общения с ведьмами у него не было, а телевизор Сергей не смотрел, за исключением вчерашнего серфинга по каналам. Откуда ему знать, как должен выглядеть человек, который запросто общается с потусторонними силами и предсказывает судьбу? Более того, то ли потому, что он выспался и чувствовал себя на удивление бодрым, то ли просто из-за куража, ему вдруг захотелось спросить у ведьмы что-то вроде: «Кукушка-кукушка, а сколько мне жить осталось?»
Вместо этого он оживленно воскликнул:
– Привет!
– Добрый день, – привычным тоном отозвалась Олеся. – Зачем вы кричите? Мы едва знакомы, это неуместно. Кажется… Сергей?
– Рад, что не забыли.
– У меня такое впечатление, что я знаю вас много лет.
– Оно у вас только что возникло? Я имею в виду впечатление…
– Прямо сейчас, – легко согласилась Олеся. – Вы с вашим другом тогда стояли рядом, ваши ауры смешивались, было трудно…
– Ауры? А наши чакры ничему не помешали?
– Вы напрасно зубоскалите, Сергей. С вашим другом уже случилось все худшее, что могло случиться, так что не стоит искушать судьбу.
– Судьба – она и есть судьба, искушай не искушай – ничего не изменится. – Горелый мгновенно сменил тон. – Мой друг погиб. Вы тогда не могли определить, над кем из нас смерть, а она была над ним.
– А вы бы предпочли, чтобы над вами? – Брови Олеси сошлись на переносице, но тут же вернулись на привычное место: она мгновенно погасила это единственное проявление эмоций. – Еще успеете. И я успею. Все умирают, Сергей. Но не следует кричать об этом посреди улицы. Вы хотели поговорить? Угостите меня чаем или кофе. Лучше чаем, что-то я простыла, неважно себя чувствую…
Теперь, присмотревшись повнимательнее, Горелый заметил, что вид у пророчицы и в самом деле болезненный. Под глазами свинцовые круги, белки испещрены тонкими красными ниточками сосудов. Словно в подтверждение своих слов, женщина шмыгнула носом и машинально, совсем по-детски, вытерла его тыльной стороной кисти. А Горелому все никак не удавалось держать язык на привязи.
– А что, Олеся, разве такие, как вы, болеют?
И тут же последовал встречный вопрос:
– А какие это – такие, как я?
– Ведьмы, – ляпнул Сергей, тут же пожалев об этом. – Ну, вы же видите будущее. Ведаете. Я вот знал двух человек, которым вы вынесли смертный приговор. Как же это вы свое недомогание не предвидели, не предприняли профилактических мер хотя бы?..
А вот и отчетливо выраженная эмоция: Олеся взглянула на него как на безнадежно больного.
– Если вы позвали меня затем, чтобы вести разговор в таком духе, нам лучше сразу распрощаться. Не нужен мне ваш чай. Что касается якобы смертных приговоров… не я их выносила. Судьба, от нее не убежишь. И ко мне это тоже относится: раз уж было суждено простудиться в эти дни, никакая профилактика не помогла бы.
– Опять вы о судьбе… Расскажите еще о Матери-Пчеле!
Молча развернувшись, Олеся быстро пошла прочь. Сергей сорвался с места, в два счета догнал ее, схватил за локоть, развернул лицом к себе. Лицо женщины, еще минуту назад словно мраморное, теперь буквально пылало нескрываемой злостью.
– Чего вам еще?
– Мы с вами все-таки выпьем чаю.
