– Можете увозить, – проговорил он, выбрался наружу и подождал, пока первая скорая тронется и поползет по грязи к асфальту. Проводив машину взглядом, Зарудный обернулся к Супруну: – Не нравится мне все это. За неделю – второй сотрудник банка «Слобода», причем при довольно стремных обстоятельствах. Скажешь, нет?
– Тоже из безопасности? Под Момотом ходил? – уточнил Супрун, знавший и отставного полковника, и его положение в «Слободе», и то, что подчиненные Момота активно прессовали особо несговорчивых должников.
– Документы при убитом были? Что там?
– Ничего. Пластиковая карточка. Корсак Геннадий Викторович, универсальный коммерческий банк «Слобода», отдел экономической безопасности.
– Момот – это другое. Он отвечал за безопасность в самом широком смысле. А этот подчиняется, то есть подчинялся лично Никитину. Элита, мать их… Яйцеголовые…
Подполковник с ожесточением сплюнул под ноги.
– Знать бы, какого хрена этот элитный пацанчик поперся среди ночи к черту на рога… Соображаешь, к чему все это клонится?
– Вообще-то ясно, – вздохнул Супрун. – Господина Никитина, хочешь не хочешь, придется брать в оборот. Если б только тот труп, что в доме, проблем бы не было.
– С Никитиным я вам помогу разобраться. Тем более что и сам с ним хочу потолковать по душам. Кто, кстати, полицию вызвал?
– На «сто два» позвонили. Вызов принят в семь тридцать утра. Пока доехали, то-се…
– А прикончили их когда?
– Эксперты говорят – еще вчера вечером, в районе десяти. Точнее покажет вскрытие.
– А «пальчики»?
– На дверных ручках и косяках довольно четкие. Второе тело уже дактилоскопировали, документов никаких, но пробьем по базе, может, всплывет что-нибудь… Однако, – Супрун хмыкнул, – если уж этот Корсак из банка, элита, так сказать, и тот, что в доме, возможно, его знакомый, зачем-то сползлись сюда на ночь глядя… Думаю, у гражданина Никитина найдется, что порассказать.
– Кому принадлежит дом? И кто все-таки полицию вызвал?
Зарудный хотел спросить и о том, почему никто в округе не среагировал на выстрелы еще вечером, но только рукой махнул. Судя по тому, что он видел, было ясно: тут хоть из пушки пали, не услышат. Вдобавок на руках у молодежи сейчас столько всякой пиротехники, что ни в городе, ни в селе никто уже не обращает внимания на всякие выстрелы и хлопки.
– Звонивший не представился. Думаю, бомж какой-нибудь из местных. Сами видите – дом заброшенный, фактически ничей. Наши уже поработали с окрестными жителями. Старуха тут жила раньше, одинокая, родственников нет. Когда померла, четыре дня пролежала, пока на нее почтальон не наткнулся, – пенсию принес. Больше года дом пустует, странно, что стекла в окнах еще целы кое-где… Вот бомжи тут и подночевывают. Кто-то из них, видно, забрел в знакомое место и наткнулся на пару трупов… Но второе тело… – Супрун покачал головой. – Давно я ничего подобного не видел. Да что там – никогда! Сатанисты у нас тут завелись, что ли…
– При чем тут сатанисты?
– А вы сами взгляните.
Давно пора. Ради этого Зарудный и приехал.
Офицеры прошли в дом. Майор пропустил подполковника вперед, но тот остановился на пороге, окидывая взглядом разгромленное помещение, затем скрестил руки на груди и прищурился.
На полу повсюду валялись свечи. Большей частью новые, парафиновые, очевидно, купленные специально для такого случая. Впрочем, было тут и несколько огарков. Почти в центре комнаты лежал, раскинув руки, как распятый, мужчина лет сорока с залитым кровью лицом.
– Пуля в голову, – прокомментировал из сеней Супрун.
– А тот, из банка?
– Выстрел в грудь, почти в упор. Но эксперты сказали, что умер не сразу. Истекал кровью в течение примерно трех часов, правда, так и не приходя в сознание. В самом деле на какой-то ритуал похоже.
– Какой, к лешему, ритуал?
– Да бог его знает. Я уже всех предупредил, чтоб не распускали языки. Потому что, гадом буду, Володя, – они были сейчас одни, и Супрун отбросил субординацию, – растрезвонят повсюду о ритуальных убийствах на Сумщине, к которым причастны сотрудники банковского сектора! А мы тогда сопи в две дырки и отбрехивайся.
– Ладно. – Зарудный еще раз взглянул на разбросанные свечи. – Никитина я, как и обещал, беру на себя. Займусь им прямо сейчас, тянуть незачем. А к тебе у меня просьбишка: если что-то новое всплывет по этому делу, – кивнул он на убитого, – или по отпечаткам пальцев, или какой-никакой подозреваемый появится, держи меня в курсе. Добро?
…Просьбу коллеги майор Cупрун выполнил еще до обеда.
Потому что отпечатки неопознанного убитого и еще одного мужчины, оставившего «пальчики» на ручке двери и вообще основательно наследившего в доме, удалось идентифицировать достаточно быстро. Оба ранее привлекались к уголовной ответственности. Убитый – Мурзенко Дмитрий Иванович по кличке Дима Голова – отсидел за какую-то мелочь, а в последнее время был содержателем наркопритона. В течение нескольких последних дней в городе его никто не видел, ходили слухи, что по какой-то неизвестной причине он не то залег на дно, не то ударился в бега. Вторая группа отпечатков принадлежала также ранее судимому, бывшему работнику полиции Горелому Сергею Васильевичу, которого, кстати, видели в городе совсем недавно, а именно на похоронах погибшего сотрудника уголовного розыска Андрея Шполы.
«По некоторым данным, – докладывал руководству уже во второй половине дня Зарудный, – Дима Голова находился на оперативной связи с Андреем Шполой. Иными словами, стучал оперу. Он же, по информации того же источника, указал Шполе место, где скрывался подозреваемый в убийстве предпринимателя Николая Коваленко. То есть осознанно или неосознанно обрек капитана на гибель. Между тем, – продолжал подполковник, – открылись новые обстоятельства. До сегодняшнего дня не обращали внимания на последний звонок в списке входящих в памяти мобильного телефона Бородули – это был номер уличного таксофона. Бородуля был застрелен в ходе вооруженного сопротивления полиции, доказывать тут нечего, поэтому распечатку от оператора взяли только для проформы, порядок есть порядок. Но именно благодаря этому последнему звонку события начинают выглядеть совершенно иначе.
Местоположение таксофона было установлено: он находился в двух шагах от дома, где проживал и содержал свой мини-притончик Дмитрий Мурзенко, он же Дима Голова. Доказать, что звонил именно он, уже невозможно, но Голова – тот еще фрукт. Стучать он мог и нашим и вашим. Например, сдать “своему” оперу беглеца, а затем этого же беглеца предупредить: мол, вали оттуда, братан.
Только этим и можно объяснить поспешное бегство Бородули из квартиры, где он прятался, и его до крайности взвинченное состояние, заставившее не раздумывая применить оружие. В этой цепочке случайностей появились еще два звена: банкир Никитин со своей службой экономической безопасности и бывший опер Горелый, чей друг Андрей Шпола был убит. Причем сейчас уже с минимальной погрешностью можно утверждать, что убили его при непосредственном участии хитрого стукача-двурушника Димы Головы.
