Сергей помолчал. Полез в карман – Зарудный при этом напрягся, его рука инстинктивно нырнула за борт куртки: пистолет был предусмотрительно пристроен за поясом, по-ковбойски, – но Сергей вытащил сигареты, одну метнул в рот, похлопал по карманам, а затем шагнул к освещенному подоконнику, чтобы прикурить от пламени свечи.
– У меня есть что сказать, – начал он. – Только вы слушайте внимательно, Семенович, и постарайтесь ничего не упустить. Потому что поначалу я и сам с трудом верил в то, до чего в конце концов додумался.
– Ну-ну. – Зарудный оставил в покое пистолет. – Только не надо растягивать эту историю на тысячу и одну ночь. Ночевать здесь с тобой я точно не собираюсь.
– Это не понадобится. – Горелый затянулся сигаретой. – Поначалу в этой истории ничего не удавалось собрать в кучу. Вот как все это выглядело…
И он стал рассказывать, уже в который раз начав со встречи на вокзале – сначала с Вольдемаром, затем с Никитиным, после этого – о событиях на станции Хутор-Михайловский и обо всем прочем, пока не добрался до последнего пророчества Олеси. Попутно даже пояснил, почему решил назвать неведомого кукловода, дергавшего за все ниточки, Демоном. Старался придерживаться фактов, говорил по сути и в результате уложился максимум в двадцать минут, не больше.
– У тебя все? – спросил подполковник, когда Горелый умолк.
– Не все. Это только условие задачи.
– Ну-ну, валяй дальше, математик…
Теперь и Зарудный закурил.
– Сперва я думал, вернее, мы с Никитиным думали, что с помощью таких нестандартных методов кто-то готовит ловушку для него. Банкир даже составил списочек тех, кого можно было бы отнести в разряд его врагов. Но кое-кто подсказал мне совсем другой вариант развития событий: Никитин всплыл уже в процессе, а Демон всего лишь воспользовался ситуацией. Ну раз возникла возможность по ходу потопить местного финансиста и перевести на него все стрелки, почему бы и не воспользоваться ею? Что-то вроде того. Сперва я на это купился, потому что Николай Коваленко выглядел фигурой уж очень незначительной, его просто не за что было убивать, тем более с такими ухищрениями. Но вчера вечером я принялся заново обмозговывать всю эту ситуацию, кое-что припомнил, кое-что сопоставил. И у меня появились все основания… – Он выдержал внушительную, почти театральную паузу, что не укрылось от Зарудного и вызвало у него раздражение. – …основания подозревать, что за всем этим стоит один наш с вами общий знакомый.
– Не тяни. Кто?
– Вольдемар Шульга, он же Воля. По стечению обстоятельств он и в самом деле шульга, то есть левша.
Вопреки ожиданиям Горелого, особого впечатления эти его слова на подполковника не произвели. Зарудный вообще не был любителем подобных эффектов.
– Ну, знаю я его. Допустим, он действительно левша. И что с того?
– Никитин включил его в свой список врагов. Восьмым номером.
– Девятым мог назвать меня, десятым – мэра Конотопа, одиннадцатым – президента. Что с того?
– А вот что, Семеныч. Когда я вспомнил фамилию Вольдемара, то мгновенно понял, каким был дураком.
– Сразу поумнел?
– Можно и так сказать. Помните, Воля как бы случайно перехватил меня на вокзале и в разговоре с ним вдруг всплыл Дима Голова, который якобы по неизвестной причине исчез. Затем это происшествие на Хуторе-Михайловском. Только Вольдемар мог так запросто договориться с таможенниками и погранцами – у него есть бизнес и за границей. И ему ничего не стоило организовать арест так называемых контрабандистов по причине обнаружения подброшенной в их багаж дури. Оставалось только проследить его связь с пророчицей Олесей. В том, что ей приказали вытащить меня в эту заброшенную хату, нет никаких сомнений. Все поломал Гена Корсак, вызвавшийся пойти сюда вместе со мной. Поэтому, когда меня не удалось пристрелить, чтобы уложить мой труп рядом с Олесей, Демон решил использовать резервный вариант – подменить трупы и вместо своей мертвой сообщницы подбросить тело Димы Головы, а затем довести до ушей тех, кого это интересовало, информацию о том, что я его разыскивал. Ну а труп Гены Корсака идеально вписывался в эту новую схему, поскольку старую сам же Гена и поломал. Теперь все убитые так или иначе попадали в сферу интересов Павла Никитина. Полиции оставалось только прессовать его и разыскивать меня. Демон аплодирует.
– Погоди, почему опять Демон? Мы же говорим про Шульгу. Твои умозаключения, конечно, не доказательство, но есть все основания за него взяться. Давно пора, кстати…
– Бессмысленно. – Горелый бросил окурок на пол и растер носком ботинка.
– Почему?
– Потому что я опять ошибся. Вольдемар Шульга – это не Демон. Вернее, Демон – это не Вольдемар Шульга.
Снова повисла тишина. Ее нарушало только шуршание мелкого дождя по крыше и посвист ветра, задувавшего в выбитое окно. Сквозняки разгуливали по дому, иногда тихонько позвякивая осколками стекла, которыми был усеян пол.
Зарудный ждал продолжения, но Горелый не торопился. Очевидно, ждал, чтобы подполковник сам продолжил разговор. И тот не выдержал:
– А кто же тогда? Не тяни, Шахерезада гребаная!
– А вы, Семенович, оказывается, сказки любите.
– Начал – так говори, Сережа. Я и в самом деле хочу дослушать твою сказку до конца. Почему ты отбросил кандидатуру Вольдемара?
– По целому ряду причин. Хотя бы потому, что, пока я бился головой об стену, поняв, что позволил себя развести, как последний лох, люди Вольдемара последовательно и методично сделали то, что предложил сам Воля: проверили факты биографии Николая Коваленко, человека с такой распространенной в Украине фамилией. Кого они при этом подключали, кому занесли – меня не интересует. Потому что в любом деле главное – результат. А результата Вольдемар ожидал от меня. У него в команде есть кто-то грамотный – все проанализировал и подытожил, составил что-то вроде докладной записочки, подшил к ней пару ксерокопий, и все это передали мне в качестве информации для размышления. Читая все это, я по ходу понял, что нечего на Волю грешить – есть грешники посерьезнее. А тут и Никитин расстарался: пока я умножал два на два, изучая эти бумажки, появилась информация об Олесе. Оперативная, за серьезные деньги, соответствующим образом проверенная – какая цена, такой и товар. Никакая она не пророчица, хотя косила под всяких там ворожей и целительниц, за что привлекалась к уголовной ответственности и даже посидела, правда, недолго. Настоящее имя – Коровченко Александра Никитична, шестьдесят восьмого года рождения. В настоящее время, скорее всего, мертва – Демону уже ни к чему ее «предсказания». Но к ней мы вернемся попозже, ладно? Потому что на основании подробностей ее биографии точку еще рано ставить, да и они не вполне меня убедили.
– В чем?
– В том, кого следует считать Демоном. А он и в самом деле личность в какой-то мере демоническая, как бы громко это ни звучало. Только подобный тип мог закрутить все это таким образом. И только демоническая личность могла быть настолько уверенной в себе, чтобы не верить в то, что кто-то может ей противодействовать. Демон плел паутину, а я пер наугад и напролом и постоянно вынуждал его менять свои планы – как, к примеру, позапрошлой ночью на этом самом месте.
