– Ненавижу, – почти серьёзно прошипела она, спрятав деньги в сумочку. – Люди будут ужинать в ресторане, а я, как последняя дура, сейчас пойду в гастроном за картошкой, чтобы тебя чем-нибудь накормить.
Миша, понурив голову, ничего не ответил.
– Лучше промолчу, – пробубнил он себе под нос, – сейчас с ней лучше не связываться.
– Давай я куплю у тебя твою шкатулочку, – пришла на помощь Мише Рита. – Мне такие вещи всегда нравились, только я не знала, где можно достать такую шкатулку. Сколько ты за неё хочешь, Джесс?
Та растерялась. Она прекрасно понимала, что не нужна Ритке эта шкатулка. Просто помочь хочет. «Хорошая она баба, буду с ней дружить». Эта мысль мгновенно изменила её настроение. Сердиться на Мишу больше не хотелось.
– Потом поговорим, – с улыбкой ответила Джесс. Давайте сейчас пойдём в мороженицу. Вы вообще-то знаете, что итальянское мороженое лучшее в мире. Потому что это они его придумали. «Желато»! Мы уже три дня в Италии, а ещё не попробовали. Пойдёмте – я видела по дороге какое-то заведение, очень похожее на то, что нам надо.
Всю дорогу на кладбище и после него Михаила не оставляло ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Он несколько раз резко оборачивался, наклонялся, чтобы подтянуть шнурки на полуботинках, смотрел в стёкла витрин. В общем, делал всё то, чему научился, просматривая шпионские кинофильмы чехословацкой киностудии «Баррандов». Ничего подозрительного он не увидел, но ощущение всё равно осталось. На самом деле он и не мог ничего, а правильнее, никого увидеть, потому что опять наступила временная чёрная дыра – сиеста, и улицы опустели. Жизнь в городе замерла. Они стояли у закрытой двери мороженицы с названием «Пиноккио» и почему – то шёпотом обсуждали ситуацию.
– К этому надо просто привыкнуть, – прошептал Сэм. – Сейчас мы не только мороженого не купим, мы вообще ничего не купим. Даже в станционном буфете на вокзале.
– А чего мы шепчемся? – Ещё более тихим шёпотом встряла Ритка.
– Чего тут непонятного? – Прошептала Джесс почти неслышно, – чтобы жителей этого сонного царства не разбудить. Наверное, если будешь громко разговаривать, тебя оштрафуют.
– А у нас денег на штрафы нет! – беззвучно, одними губами резюмировал Миша и только потом сообразил, что наступил на больную Галькину, то есть Джесскину, мозоль. Её злой взгляд и неслышное «придурок» было тому подтверждением.
– Что у нас дома есть из съедобного? – по второму разу вступил в разговор Сэм, конкретно ни к кому не обращаясь. – Лучше всего сейчас пойти домой, чего-нибудь съесть и лечь спать в знак солидарности с остальной Италией. А после сиесты пойдём по магазинам и мороженицам. Лично я так и сделаю.
Сэм оглядел компанию. Никто ему не возразил. Неслышно ступая по тротуару, они отправились назад к дому на улице Гаррибальди, где и угомонились на долгие четыре часа.
13
Кто первый это предложил, потом никто вспомнить не мог. Ответственность на себя никто брать не хотел. Но что сделано, то сделано. Проснувшись около пяти часов вечера и ощутив коллективное чувство голода, они не пошли в итальянский гастроном, чтобы накупить продуктов и приготовить что поесть дома, а решили поужинать в ресторане. Один раз живём! Ресторан носил то же имя, что и город. Он назывался «Неттуно». Несмотря на то, что одежду до сегодняшнего вечера никому обновить пока не удалось – дамы в старых платьях, мужчины без смокингов, в ресторан пустили. Столик, который им предложил симпатичный молодой официант, находился почти в центре небольшого зала. Ресторан не был заполнен, несмотря на то, что был вечер пятницы. Несколько столиков пустовали. Тихо играла музыка. Официант принял заказ, который от имени всех на французском языке сделала Рита. Знакомство с итальянским она решила отложить на завтра или послезавтра. В ресторан зашла компания. Три пары хорошо одетых людей, разменявших четвёртый десяток. Они заняли столик неподалёку. Тем временем «нашим» подали первую часть заказа. Ужин начался. За разговорами и тостами прошло время. Принесли горячее. Миша немного отяжелел, но продолжал подливать себе и Сэму. За соседним столиком совершенно неожиданно началась ссора. «Громко» жестикулируя, и выкрикивая непонятные слова, среди которых чаще всего звучало слово «стронцо», один из мужчин в чёрном полувере пытался выяснить отношения со своей спутницей. К удивлению наших она оказалась русской.
– Сам ты «стронцо», козлина итальянская, – покраснев от злости, отбивалась женщина. – Не на ту напал. Ты ещё об этом пожалеешь. – Женщина встала, намереваясь уйти, но мужчина грубо схватил её за руку.
«Вот сучка, – глядя на эту сцену, подумал Сэм. – Это именно то, о чём мне рассказывал Серёга. Шляется по ресторанам с итальяшками, а муж, наверное, сидит дома с детьми. И ведь не скажешь, что красавица – обычная крашеная шалава. Рыжая». – Ему захотелось присоединиться к мужчине в полувере в порыве солидарности и сказать этой гадине, что он по этому поводу чувствует и думает. Рита не просчитала этого манёвра Сэма и поэтому не успела среагировать, когда он поднялся из-за стола, качнулся и в три шага покрыл дистанцию до соседнего столика. Ещё раз качнувшись, он попытался что-то сказать, но выдавил из себя только: «с-с-сука», на что рыжая шалава ответила звонкой пощёчиной. Ничего не понявший итальянец, сообразил, однако, что его женщину обидели. Неважно, что она была «стронцо». Недолго думая, он отвесил Сэму сначала справа, а потом слева.
– Наших бьют, – вскипел медвежий темперамент Михаила. – Ну сейчас вы у меня все схлопочете, – проревел он, вставая. – Не держи меня, женщина, когда наших бьют… – Он вырвался из цепких рук Джесс и решительно шагнул навстречу неприятностям.
Из полицейского участка они выбрались только под утро. Рита куда только не звонила, но без знания итальянского языка у неё ничего не получалось. Её просто не понимали. Наконец, кто-то догадался переключить её на служащего, который разговаривал по-английски. Пройдя через все бюрократические ступени, заявление Риты с просьбой выпустить хулиганов под залог в сто американских долларов, пришло к финишу с резолюцией заместителя шефа полиции: «Выпустить с предупреждением без залога в связи с отсутствием претензий от пострадавших».
– Ну что, гад. Не удалось в этот раз в Североморск съездить, так ты в полицейский участок решил заглянуть? С ребятами пообщаться… – от злости у Джесс раздувались ноздри и начали завиваться волосы. – Зачем мы уехали? Разве за этим? Теперь за тобой числится драка и привод в полицию. Ещё не известно, как на это отреагируют в американском консульстве. Продержат теперь в Италии года два… Ну, ничего. Всё это время ты у меня будешь работать на стройке обычным работягой. Ты этого хотел? – В конце монолога тембр голоса Джесс сдвинулся на несколько ладов вверх и перешёл в истерику. Невыспавшийся и очень «больной» Миша отключил слуховые рецепторы. У него и так трещала голова. Он не был готов к этой утренней дискуссии с женой. Он очень хотел пива и спать.
Аналогичный разговор в это же время происходил и в соседней комнате.
– Какого чёрта ты прицепился к этой потрёпанной кукле? – вопрошала своего мужа Рита. Что она тебе сделала? Ты понимаешь, что я начинаю уставать от твоих выходок, от твоей дурацкой ревности и-и-и… в конце концов ты когда-нибудь начнёшь выполнять свои обязанности в постели? Сколько я уже на голодном пайке? – Рита покраснела от злости. Сэм понуро молчал, чувствуя себя более виноватым от того, что давно не исполнял супружеский долг, нежели из-за пьянки с приключениями. – Если ты забыл, как это делается, то поинтересуйся у своего собутыльника. Он свою жену в голоде не держит…
