18
Новость о попытке переворота в Союзе застала Михаила в Нью-Йорке в квартире на ист двадцать третьей улице. С нетерпением он ждал, чем всё это закончится, сразу же предположив, что среди «заговорщиков» не последнюю роль играет его шеф и наставник – Григорий Степанович Совейко. Так оно и было на самом деле. В варианте победы заговорщиков, Михаил мог смело возвращаться в Союз. Не то, чтобы героем, хотя он сознавал, что передал «шефу» очень важную информацию, но уж точно не в качестве обычного иностранного туриста. «Если они решат восстанавливать флот, то я конечно же предложу свои услуги, – представлял себе почти что героическую картину бывший подводник. – А если нет? Тогда что? – Михаил решил не играться в слова «если, да кабы» и не рисовать себе красочных картинок из будущего. – Дождёмся концовки!» – Он нервно захлопнул крышку своего ноутбука Макинтош и пошёл на кухню, чтобы достать из холодильника холодной водочки.
О результатах заговора и печальной судьбе заговорщиков Миша узнал из ночного выпуска новостей. Канал ТНТ подробно описывал происшедшее и откровенно радовался счастливому концу. Это происходило не только на новостных каналах. Все радовались развязке. Россия ликовала! «Посмотрим, как вы будете радоваться, когда поймёте, что вас поимели в извращённой форме, люди… Я даже знаю, что будет дальше. Дальше вы будете в страхе сидеть каждый по своим приватизированным квартиркам и бояться, что раздастся стук в дверь и мордастые бандиты «попросят» вас покинуть помещение… или менты… Неизвестно, кто из «гостей» будет лучше. – Миша выключил телевизор. Широкая радостная улыбка ведущего его откровенно раздражала. – Вы думаете, что вам будут платить зарплату или пенсию? – Не смешите! Вам, конечно, что-то дадут, чтобы голодная смерть вас не застала врасплох уже завтра. Ваши девочки заполнят собой «салоны» любви и агентства интимных услуг. Те, кто посмелее, выйдут на трассы, чтобы «развлекать» дальнобойщиков. Вот, что вас ждёт, а вы веселитесь, дурачки, и радуетесь». – В расстроенных чувствах он позвонил Вахруше.
Пётр собирался в поездку. Ему хотелось поучаствовать в московских событиях. Самому залезть на танк или пройтись по Москве с трёхцветным знаменем в руках. Кровь бесстрашного атамана Вахруши бурлила и требовала действий. Он предложил Михаилу составить ему компанию. После недолгих колебаний тот согласился лететь, но только вместе с женой. Следующий день принёс разочарование – адмиральше в визе отказали по причине неразберихи с её новым именем. Надо было собрать какие-то подтверждающие справки, что возможно было сделать только в российском консулате, но тот закрылся из-за всё того же провалившегося заговора. Не привыкший к путешествиям в одиночестве, Миша сначала лететь отказался, но потом преодолел страх и начал собирать чемодан. Галя пообещала прилететь при первой же возможности.
– Дай слово, что не будешь есть во всяких второсортных забегаловках, – потребовала она от Миши. – Ещё не хватало, чтобы ты отравился какой-нибудь несвежей кошатиной!
– Не маленький!.. Да не волнуйся ты так. Я буду требовать у них санитарную книжку и перед едой мыть руки. – Миша улыбнулся. Ему очень нравилось, когда в Галке просыпались материнские чувства по отношению к нему и она окутывала его своей заботой.
С билетами была полная жопа! Всё, что летало в направлении восточной Европы, было раскуплено. Люди летели в Париж или Амстердам, а там садились на поезд – лишь бы попасть в Москву и самим убедиться в том, что большевистский режим, наконец, рухнул. Это казалось настолько невероятным, что каждому хотелось увидеть это собственными глазами. Летели молодые, летели пожилые.
– Неужели дожили? – Спрашивал своего внука Изю старый еврей из Ленинграда Исаак Гольденберг, прикладывая платок поочерёдно то к правому, то к левому глазу.
– Дожили, дедуля, дожили! – отвечал Изя. – Нету больше ваших большевиков.
– Наверное, теперь лысого с Красной площади уберут… Скорее бы уж… Ты знаешь, Изя, я собирался перед смертью съездить в Израиль. Наверное, теперь не поеду… – Он развёл руки в стороны и пожал плечами, как бы говоря: «простите меня за это». – Я поеду в Петербург. Пройдусь по набережной, съезжу на кладбище. Может быть кого – то из старых друзей удастся повидать. – Старческий подбородок затрясся, а на глаза опять навернулись слёзы. – Ты знаешь, Изя. Я ведь в России никогда и не жил фактически. Я там родился, а потом была первая мировая. А потом вместо России стал Советский союз… Хочу почувствовать, как это – жить в России. Хоть недельку, но хочу. Вернусь и тогда уже начну умирать. Купи мне, пожалуйста, билет на самолёт, деньги я тебе отдам.
Аэрофлот первым среагировал на повышенный спрос и ввёл дополнительные рейсы. Михаил купил два билета – Петру и себе, и они без задержки улетели в Москву.
Вахруша не долго пробыл в столице. Заручившись поддержкой Вадима Николаевича через его ближайшего помощника – Павла Кутузова, он уехал на Урал «поднимать казачество». Михаил остался в Москве. Кутузов предложил ему присоединиться к группе новых выдвиженцев Соснина, заняться анализом происходящего в стране и ещё кое-чем.
– Подумай пока, как «правильно» организовать поток денег обратно на «запад». Я имею в виду деньги, которые нам обещал выделить международный валютный фонд на «ликвидацию последствий попытки государственного переворота». Мы планируем получить два или три миллиарда долларов. – Павел внимательно посмотрел на Михаила, чтобы понять реакцию того на сказанное. Миша в обычной своей манере безразлично пожал плечами и так же безразлично ответил:
– Я не думаю, что это будет невыполнимым заданием. Насколько я понимаю, эти деньги должны «уйти и исчезнуть». Правильно я понял? – Он вернул вопросительный взгляд Павлу и замолчал в ожидании ответа.
– Ты неплохо соображаешь. Я в этом ещё раз убедился. – Кутузов задумчиво посмотрел вдаль. На его лице возник и мгновенно исчез оттенок сожаления или, может быть, даже сочувствия. – У тебя дети есть?… Не дождавшись ответа, он резко сменил тему и приказным тоном начальника сказал: – Надо, чтобы ты разработал чёткую схему «исчезновения» этих средств…. Чтобы у валютного фонда даже тени подозрения не возникло, что деньги остались у нас… – Кутузов нечаянно проговорился, но отступать уже было поздно. Надо было посвящать Михаила в детали, что он и сделал. Сам Миша к этому моменту ещё не понял, что оказался на крючке. Фактически, его время начало обратный отсчёт. Он поймёт это, когда шансов остаться в живых у него почти не останется.
С этого дня Миша Филонов оказался не последним лицом в обойме олигархического сообщества преступников, занятых в основном разворовыванием всего, что можно было украсть. Это касалось, в первую очередь, бюджетных средств и пенсионного фонда. Это касалось также экспортных операций с нефтью, газом, металлами, древесиной. Отправленные на запад товары исчезали точно так же, как исчезали заплаченные за них деньги. Главный «пахан» прикрывал всё это, за что сам и его «семья» получали свой немалый процент. «Наваренные» деньги по схеме, разработанной Михаилом, исчезали в оффшорах. Выступая на собраниях или по телевизору, «Пахан» Большой Папа обещал разобраться, куда делся почти весь бюджет, но на этом, естественно, всё и заканчивалось.
