Когда они вернулись в отель, портье передал Валерию Павловичу запечатанный конверт. Вскрыв конверт, он нашёл в нём записку всего на несколько слов: «Вам надо срочно исчезнуть. Желательно покинуть Анголу немедленно». Подписи не было. Оторвав взгляд от клочка бумаги, Валера огляделся по сторонам.
– Быстро они отреагировали на твои забавы с их миллионами… Надо «делать ноги» пока не поздно. – Валера почесал затылок. – Проще всего отсюда попасть в Заир. Туда и рванём прямо сейчас. Извини, что не даю тебе возможности отдохнуть. Всё действительно закрутилось неожиданно стремительно. – Михаил бегом поднялся в номер за вещами, а Валера тем временем подогнал машину ко входу в отель. Через минуту они уже ехали по шоссе на восток, где рассчитывали к вечеру пересечь границу с Заиром. По дороге они обговорили все детали, связанные с Валериными пятнадцатью миллионами. Куда перевести, через кого, когда, кому и сколько.
В Киншасе они расстались. Миша полетел в Нью-Йорк, где его ждала жена, а Валера в Берлин. Там у него были не до конца закончены дела с остатками имущества советской армии, всё ещё числившимся на балансе Министерства обороны теперь уже России. Перед тем, как расстаться, у них состоялся короткий разговор.
– Игры в шпионов и разведчиков на этом закончились. – Валера говорил серьёзным тоном, чтобы у Михаила не возникло желания ему возражать. – Агента Гризли больше нет. Да его и не было никогда. Это всё выдумки старого адмирала, которого покинула память в результате инсульта. Постарайся исчезнуть понадёжней. Лучше всего, если ты обратишься за защитой к федералам. Они тебя спрячут. Но тебе взамен придётся дать расклад по Кутузову. Американцы очень не любят, когда у них воруют их деньги. – Валера задумчиво посмотрел на Мишу. Ему не хотелось расставаться с этим большим и неуклюжим бородачём. «Просьбу адмирала я выполнил. Его воспитанник жив, здоров и скоро будет в полной безопасности. Можно прощаться». – Не хочу говорить прощай. Хочу сказать до свидания, но… Я не очень верю тому, что мы ещё встретимся… хотя конечно же хотелось бы… – Валера широко улыбнулся. Потом его лицо опять стало серьёзным. – Прощай, Миша. Дай тебе, морские боги, всего хорошего. – Мужчины обнялись. Михаил чуть было не расплакался. Теперь было можно. Он больше не был агентом Гризли. Потом каждый направился к своему выходу на посадку.
19
Паша Кутузов пребывал в нервном настроении. Он только что просрал тридцать миллионов долларов, за которые ему теперь придётся отчитываться перед Большим Папой. Было непонятно, как это могло произойти. Ведь единственный человек, который мог стырить деньги, сгинул в ангольской тюрьме не позднее, чем сегодня утром. Во всяком случае именно так ему доложили. А деньги «уплыли» днём. «Значит эта сучка, его жена, знала номера счетов и коды. Значит это она и сделала. Но она улетела сегодняшним первым рейсом в Нью-Йорк… Точно она! – Осенённый догадкой, Паша потянулся к телефону. – Надо, чтобы Лёша-«Киллер» ей тоже занялся. Куда она, в конце концов, денется?». Он собрал со стола ненужные бумаги, скомкал их и бросил в мусорную корзину. Затем набрал знакомый номер.
Втихаря от Большого Папы сразу после избрания того президентом России Паша Кутузов создал в «прихожей» Кремля небольшой подручный отдел во главе с бывшим военным специалистом по особо секретным операциям Алексеем Щукиным. За особую жестокость он когда-то получил от сослуживцев прозвище Лёша-«Киллер». Этот отдел по словам самого Паши должен был выполнять функции негласной охраны Президента и его «семьи», но фактически занимался устранением неугодных, любознательных и много знающих. Лёша наладил работу блестяще. Люди, оказавшиеся в «разработке» его отдела, исчезали внезапно, чисто и без последствий.
Прямо из аэропорта Кеннеди Миша позвонил жене. Джесс после целой вереницы проблем с её новым именем решила снова называться Галей. Таким образом, Миша позвонил жене Гале.
– Уезжай из квартиры. Прямо сейчас. С уличного автомата позвони Ритке и езжай к ним. Я тоже туда сейчас подъеду. – Голос Михаила дрожал от волнения. – Ничего с собой не бери, кроме документов и самого необходимого.
– Почему ты так разволновался? Мы же дома. Здесь нам некого бояться… – Галя подошла к окну и выглянула наружу. Ничего, что могло бы ей угрожать, она не увидела.
– Ошибаешься, любимая, бояться теперь мы будем даже своей тени… я тебе всё расскажу позже. А сейчас вешай трубку и, пожалуйста, беги!
Через час Михаил был в доме у Сэма на Кони Айлэнде. Ещё через пятнадцать минут там появилась и Галина. Мише очень хотелось выпить. Ему этого хотелось уже давно, но он до последнего держал себя в руках, чтобы не наделать дополнительных глупостей. Он отдавал себе отчёт в том, что тех, которые он уже натворил, было вполне достаточно, чтобы навсегда остаться в Африке. Слава Валере! – этого не произошло. Появившийся после работы Сэм, составил ему компанию. Они выпили «дежурную» Смирновскую, после чего Миша вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию. Однако, он не стал посвящать Сэма в детали и про пятнадцать миллионов ничего не рассказал.
– Надо сдаваться. – Решительно сказал Сэм. – Однозначно! Другого варианта у тебя нет. Нью-Йорк кишит «нашими». Одни сочувствуют старому режиму, другие «прогибаются» под Большого Папу, третьи ещё не определились. Кто-то тебя знает, другой тебя видел… И вот ты и засветился. Недавно в Гамбринусе застрелили одного пацана прямо на глазах у полного ресторана. Они сделали это спокойно, не спеша. Даже по кружечке пива выпили перед тем, как из ресторана выйти. Потом растворились с концами. Говорят, что улетели в тот же день. Тебя тоже могут достать в любой момент.
– Так ты предлагаешь идти в полицию? – Миша вопросительно вскинул брови. – Прямо сейчас?
– Нет, не прямо сейчас. Сейчас ты пьяный, и никто тебя всерьёз не воспримет. Сдаваться пойдёте завтра утром, когда выспитесь, а ты, Мишка, протрезвеешь. Я сам отвезу тебя с Галей в полицию. – На этом и порешили.
Утром они попрощались с Ритой и поехали в ближайший полицейский участок, где их внимательно выслушали и позвонили в ФБР. В последующие три года о семье Филоновых больше никто ничего не слышал.
Эти три года они провели на одном из небольших островов в Карибском море. Неплохо! Миша отпустил длинную бороду и носил имя Богдан, чтобы в меньшей степени ассоциироваться с русскими. Он поправился и внешне стал очень похож на греческого певца Демиса Руссоса. Его жена, Галина, выкрасилась в брюнетку и никогда не снимала солнечных очков. Богдан называл её Моника. Через год у них родилась дочка, которую они назвали Нина. «От скуки, – сказала Галя. – Там больше нечем было заниматься». В их семейном укладе ничего не изменилось. Северным флотом в семье Филоновых по – прежнему командовала адмиральша! Пятнадцать миллионов, из – за которых так страдал Паша Кутузов, Миша разместил в Швейцарии под очень выгодные проценты. Втихаря от адмиральши он иногда поигрывал на бирже, используя навыки отличного владения компьютером. Немного выигрывал, но потом проигрывал почти столько же. Иногда больше. Игра постепенно впиталась в клетки его организма и стала его продолжением. Но пока это не стало губительной болезнью. Имея много свободного времени, он занялся искусством. Много читал о художниках эпохи возрождения, барокко, раннего и позднего классицизма. Изучив предмет, как ему казалось, очень подробно, он с согласия Галины начал вкладывать деньги в живопись. Однажды ему удалось вполне за приличную цену приобрести на аукционе картину очень известного художника эпохи раннего барокко Гвидо Рени… Проблемы с алкоголем никуда не делись. Он по-прежнему время от времени «ездил в Североморск», после чего надолго лишался адмиральшей «сладкого», а сам ходил с «опущенным хвостом». В один из дней за ним приехали из федерального агентства и ненадолго разлучили с Галей.
