В дверь осторожно постучали. Миша вздрогнул и внезапно охрипшим голосом проговорил:
– Входите, Лора. – Дверь медленно открылась. На пороге, опустив глаза в пол, стояла его домработница. В руках она держала поднос с чашкой дымящегося кофе. Миша замер в изумлении. «Шоколадница! Как будто бы она специально так оделась! Ну почему я не Лиотар? Я бы нарисовал её в чепчике и в белом фартуке и получилась бы ещё одна копия прекрасной картины. Но я, к сожалению, даже корову нарисовать не смогу. А жаль…». Он подошёл к ней, взял из её рук поднос и поставил на стол рядом с компьютером. Потом обнял за тонкую талию и нежно приподнял точёный подбородок. Лора слегка приоткрыла рот, приглашая… и они срослись губами в долгом поцелуе. Трусиков на ней не было. Это упростило доступ Михаилу к потайным местам её молодого тела. Его сразу же поразил её запах. Мелькнула мысль: «Прибалтийки пахнут иначе. Иначе, чем русские и, тем более, еврейки. Наверное, так пахнут все европейские женщины… немки…». На этом он потерял нить размышлений, потому что, опустившаяся рядом с ним на колени, Лора вобрала в себя его мужское достоинство, захлестнув Мишино сознание волной наслаждения. Через несколько мгновений он мощно «разрядился»… Ноги вдруг ослабли и он обессилено сел на стул.
– Вы этого хотели? – Спросила его домработница, облизав губы кончиком языка и опять опустив глаза в пол. – Я ничего не перепутала? – В этот момент Лора была само воплощение покорности и послушания. «Как было бы здорово, если бы Галка умела себя вести так, как эта эстонка… – Миша устало отогнал от себя мысль о жене. – Но почему мне стыдно? Почему хочется заплакать? Ведь это же не я начал всё это…». – Ему действительно было стыдно. Минуту назад он перешагнул порог, за которым окончательно терялась их с Галькой дружба – про любовь он даже не вспомнил. Именно дружба была до сегодняшнего дня тем объединяющим чувством, которое им всегда помогало и, в первую очередь, помогало сохранить семью. «Пусть идёт, как идёт. – Подвёл окончательный итог своему поступку Михаил. – Всё равно уже ничего изменить невозможно».
В середине недели из Нью-Йорка позвонил Игорь. Он недавно развёлся со своей рыбачкой, женился в третий раз и теперь его следующая избранница, Марина, ждала, сидя в Петербурге, когда муж пришлёт ей гарантийные документы для того, чтобы она могла беспрепятственно въехать в Америку. Сам Игорь сделать документы от своего имени не мог, поскольку «доходов» никогда не показывал. Нужен был гарант, и лучшей кандидатуры, чем старый друг Мишка Филонов, у Игоря не было. Вот именно за этим он и позвонил.
– Не вопрос, – сказал Миша. – На то он и друг, чтобы выручать друга. В следующий раз ты мне чем-то поможешь. Дай мне неделю, я постараюсь всё сделать… А она хорошенькая? – Он имел в виду новую жену Игоря… Миша справился за четыре дня, а через две недели к Игорю в Нью-Йорк приехала Маринка. Игорь не забыл поблагодарить друга. Во время разговора он, уловив по голосу его упадочное настроение, пригласил Мишу приехать к ним.
– Приезжай, дружище! Я тебя с Маринкой познакомлю. Сходим куда-нибудь вместе. Развеешься. А то ты какой-то «кислый».
Миша и в самом деле пребывал в подавленном настроении. Брешь в отношениях с женой становилась всё шире. Связь с эстонкой Лорой мало что изменила. Поэтому он решил воспользоваться приглашением и уже на следующий день приехал в столицу мира. Вечером они пошли в Русский Самовар, где их с радостью встретил хозяин Фима Шмейхель. Они не виделись с Михаилом более пяти лет.
– Ты изменился! – воскликнул хозяин ресторана, после бурного обмена приветствиями. – Я немного наслышан о твоих «подвигах». Говорят, что ты теперь «купец» не из бедных. Располагайся. Вот этот столик тебе нравится? – Друзья расположились недалеко от бара у стены, на которой висели всё те же старинные фотографии русских дворян, в основном военных и тех, кто сделал себе имя на поприще музыки и литературы.
Интерьер ресторана за эти годы преобразился. Появился белый рояль, за которым в этот вечер музицировал известный на всю Россию и эмигрантскую Америку Александр Журбин! Как Фиме удалось его заполучить – загадка. Миша мгновенно оживился и попросил Шмейхеля представить его композитору. Тот сразу и с удовольствием занялся своим любимым делом – знакомить «хороших людей» с «хорошими людьми». После этого Миша вернулся за стол.
– Игорёша, ты не забыл наш репертуар? Давай немного выпьем, а потом споём мою любимую «Прощайте скалистые горы…». Саша нам подыграет… – Они выпили ароматной тархуновки, немного закусили и выпили ещё по одной. На этот раз это была чесночная «оригинальная» – личное изобретение Фимы. Однако, после второй петь не стали. Показалось, что голосовые связки ещё не готовы к выступлению. Решили выпить ещё, и ещё… А только потом начали петь… Пели плохо, не попадая в мотив, но зато громко. Журбину было стыдно. Однако, народу понравилось! Миша завалил стол разнокалиберной разноцветной икрой и другими редкими деликатесами. К столу выстроилась очередь из желающих с ним выпить "за знакомство и дружбу". «Гулять так гулять!» – озвучил он план на сегодняшний вечер. Фима указывал на Михаила указательным пальцем и со знанием дела говорил посетителям:
– Именно так «отдыхали» русские купцы в начале века! Сейчас он начнёт требовать цыган и женщин… Жаль, но этого удовольствия я ему доставить не смогу.
«Гулять», как и предполагалось, закончили в третьем часу ночи. Миша на «чаевые» не скупился. Он сорил деньгами и настаивал на том, что они в его жизни абсолютно ничего на значат. «Северный Флот значит!.. Светка значит!.. А деньги – нет!». Несколько раз он порывался прямо из ресторана уехать в Североморск, но Игорь, усилившись группой официантов и Фимой, смог его «отговорить».
– Зря вы меня не отпускаете… – шмыгнул он покрасневшим носом. – Зачем вы так?… – глаза приняли мученическое выражение и налились влагой. – Ты бы знал, друг мой, Игорёша, как мне плохо… – Затуманенным взором Миша обвёл помещение ресторана. – Зачем мне это? Не для меня… – Он опрокинул стопку кинзовой, сопроводив её долькой покрытого пупырышками малосольного огурца, безнадёжно вздохнул и ещё раз, только в этот раз решительно и отчётливо сказал: – Нет! – не для меня!
На этом гулянка закончилась. Все остались довольны. Композитор и Шмейхель – в первую очередь. Из Самовара плохо соображающего Михаила отвезли в отель Сэйнт Рэгис на пятой авеню, где и сдали на руки двум огромным швейцарам. Там Миша зарезервировал номер, в котором обычно останавливаются принцы королевской крови из Саудовской Аравии и голливудские суперзвёды. На следующий день Михаил покинул Нью-Йорк.
Очень быстро опять пролетело время! Наверное, с полгода. Незаметно подкрался день «X». Ему предшествовали месяцы тоски по России и Петербургу в частности. Волны северных морей омывали Мишины ночные сновидения, в которых любовь молодости Светка манила и звала… Он просыпался, хватал пачку сигарет и выходил на улицу, чтобы покурить и посмотреть на звёзды. В последнее время Миша стал много курить даже по ночам. Вне дома, задрав глаза к небу, он пытался высмотреть Полярную звезду, но та пряталась где-то в небосводе совсем другого полушария и дразнила Михаила лишь только своим отблеском.
