– Если бы это было возможно, я бы вернулся хоть завтра. – Отвечал ему Миша. – Не моя это страна. В Питер хочу… ну и против Москвы тоже не возражаю. Но лучше всего в Североморск, конечно. Там моя душа… Там я может быть найду… – в трубке раздался глубокий вздох.
– Насчёт Москвы я очень сомневаюсь, не надо раздражать людей лишний раз… а вот в Питер, наверное, ты вернуться сможешь. Североморск, я думаю, тоже не вопрос. Я чувствую, что ты опять по своей зазнобе Светке заскучал. Надо же, прошло столько лет, а ты её забыть так и не можешь. Мне всегда казалось, что ты бабник, Мишка, а ты… – В голосе Валеры было что-то похожее на подшучивание старого приятеля и одновременно ещё что-то. Как будто он в чём-то сомневался. Это не ускользнуло от внимания Михаила.
– Какие условия мне надо будет выполнить для того, чтобы я смог уехать отсюда хотя бы через месяц?… Я больше не могу… – На другом конце «провода» возникла пауза. Валерий Павлович что-то прикидывал. Потом линия опять ожила и он ответил:
– Товарищи, назовём их так… Так вот они хотят убедиться, что ты осознал свою неправоту по некоторым вопросам и вернул кое-какие ценности, которые ты «ошибочно» считаешь своими. После этого они готовы с тобой разговаривать о твоём возможном возвращении. – Чувствовалось, что Валера к разговору подготовился основательно. Хорошо изучив Михаила за годы знакомства, он был уверен, что именно о возвращении на Родину пойдёт речь при их первом разговоре за последние пять лет. Он угадал.
– Что конкретно они от меня хотят? – Не теряя нить разговора, тут же спросил Миша.
– Ты, вижу, давно не занимался анализом. Если бы ты проанализировал своё сегодняшнее положение, то понял, что этим людям ничего, кроме денег, не надо… А денег, как всем известно, у тебя больше нет. Тогда что?
– Тогда что? – Случайно передразнил Валеру его бывший подопечный. – Извини, я не специально, – тут же исправил свой промах Михаил. Я пока просто не понял, что ты имеешь в виду.
– Я имею в виду… нет, – давай не так. Тебе ничего не говорит имя Гвидо Рени? Мне кажется, ты с этим типом знаком лично. – Валерий Павлович взял тайм-аут, давая собеседнику время на размышление. Михаил, которого упоминание о картине застало врасплох, действительно в нём нуждался.
– Что они хотят сделать с кар… с этой вещью? – Охрипшим голосом поинтересовался он. Он понимал, что по телефону открыто говорить о живописном шедевре эпохи раннего Барокко не стоит. – Продать её не так просто. Ты, наверное, догадываешься сколько этот шедевр стоит? А вывезти из страны официально – дело вообще невозможное.
– А никто и не говорит, что её надо продавать. И официальный запрос никто не собирается делать. Её надо привезти в Москву личным порядком, чтобы об этом никто не узнал и не догадался. На всё про всё у тебя неделя. До Нового Года она должна быть здесь! Надеюсь, ты меня понял. Как только я получу Гвидо, мы обсудим детали твоего возвращения. Одна просьба – постарайся доставить шедевр любой компанией, только не Аэрофлотом. На это есть свои причины. Как только возьмёшь билет, дай мне знать по телефону. – Валерий Павлович продиктовал номер и повесил трубку.
«Неделя… Одна неделя. Значит завтра надо ехать в Вашингтон и забрать картину из хранилища. Потом взять билет… Кстати, а кто повезёт картину. Это ведь не каждому поручишь. Попросить Фиму? А кто мне Фима и кто я ему? «Хороший человек?» – Наверное… Если Галька узнает, она вообще с ума сойдёт. Надо с этим поаккуратнее. Так кто же всё-таки повезёт?… Кроме Игоря другой кандидатуры я не вижу»… Поездка в Вашингтон получилась неудачной. Хранилище закрылось на рождественские праздники. В этой ситуации кое-что пришлось поменять: «Откроется только двадцать восьмого. Надо на три дня в Вашингтоне задерживаться. В этом случае билет, самое позднее, надо брать на двадцать девятое декабря. Игорю позвоню по дороге из Вашингтона в Нью-Йорк. Пусть узнает о моей просьбе в самый последний момент. Тогда у него не будет шанса внезапно «заболеть» и отказаться. Это раз. А, во-вторых, у него просто не будет возможности кому-нибудь рассказать о картине и самому себя тем самым подвергнуть смертельной опасности». Составив в голове подробный план действий, Миша вернулся в Майями.
Через три дня с произведением искусства в багажнике и в отличном настроении Михаил выехал из Вашингтона. По дороге он набрал номер телефона Игоря.
До отъезда в Мексику оставалось три дня. Сразу же после Нового Года Игорь с женой и близкими друзьями собирался на Ривьера Майя, чтобы там отдохнуть и погреться в хорошем отеле на берегу Карибского моря. Чемоданы были собраны, маршруты экскурсий составлены, оставалось только отпраздновать Новый год и… Неожиданно зазвонил телефон. Игорь посмотрел на часы. Было восемь тридцать утра. «Интересно, кто это может быть в такую рань?». В трубке, предварительно булькнув, прозвучал знакомый голос старого друга. Игорь обрадовался.
– Мишка! Привет, дружище. Хорошо, что ты позвонил. Давай, приезжай к нам тридцатого. Отпразднуем Новый год вместе. Как там Галка? Имя на Дафну или Джозефину больше пока не меняла? Как поменяет… – Миша перебил друга.
– Ты, насколько мне представляется, до Нового Года никуда не собираешься. Я прав? – Миша замолчал в ожидании ответа. Ответ был сверхважным моментом их разговора. Игорь не стал выяснять причину, заставившую друга расспрашивать его о намерениях на ближайшие три дня. Он просто ответил:
– Нее, до Нового Года ты меня даже к бабам не вытащишь. Я уже настроился отдыхать. Завтра в баньку, а там уже и Новый Год!
– Придётся баньку отменить. Есть очень серьёзное дело и отложить его не получится… Надо до Нового Года смотаться в одно место. Успеешь вернуться…
– А если не успею… Мне, мало того, что Новый Год с друзьями отпраздновать надо, так мне же первого января еще и в Мексику лететь. Я и в самом деле очень конкретно просто не успею…
– Надо успеть! – нервно ответил Миша. – От этого слишком многое зависит. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить, друг мой, Игорёша. Поэтому лететь в Москву надо сегодня, и не говори, что не можешь… – Голос говорящего в трубку мобильного телефона старого друга дрожал от напряжения. Чувствовалось, что он на грани. – Сейчас как раз тот самый случай, который мы с тобой обсуждали, когда я тебя выручил пол – года назад. Мне это тогда тоже далось не просто. Жди! Я буду на углу Парк авеню и Тридцать восьмой улицы ровно в два. Оденься, пожалуйста, «под лоха». Так, чтобы тебя можно было выделить из толпы людям, которые будут встречать. – В трубке повисла тишина, а вслед за этим линия противно забулькала. Миша отключился, не дождавшись ответа Игоря.
«Ничего себе! – Почесал затылок немного растерявшийся Игорь. – И лететь нельзя и отказать Мишке нельзя. И что теперь делать? Маринка расстроится… Она, трусиха, сразу представит себе, что я навсегда останусь в Москве и буду праздновать Новый Год с молодыми девчонками… По-любому, делать нечего. Надо лететь».
– Марина, – крикнул он жене, – у нас неприятности. – После этого он рассказал ей, о чём только что попросил его Мишка. До встречи на Парк авеню оставалось не так уж и много времени. Маринка очень расстроилась, но согласилась с тем, что лететь надо! Она собрала Игорю походную сумку со всем необходимым и взяла с него слово, что он первым делом ей сразу же позвонит из Москвы, как только приземлится самолёт.
