6 октября 1804-го он, подражая Наполеону, короновал себя императорской короной и стал Жаком Первым.
В 1805 году Дессалин напал на бывшую испанскую часть острова, однако был вынужден отступить перед лицом французской эскадры. Отходя домой через северную часть испанского Санто-Доминго – долину Сибао, гаитяне сожгли и разграбили города Сантьяго и Мока, убив почти все население, что положило начало не преодоленной и по сей день вражде между обеими частями некогда единой Эспаньолы.
Французы держались в восточной части острова до тех пор, пока не были побеждены местными жителями в битве при Пало-Инкадо 7 ноября 1808 года
[20]. Армию повстанцев из местных креолов и добровольцев с острова Пуэрто-Рико возглавил генерал Хуан Санчес Рамирес.
В Пало-Инкадо повстанцы внезапно напали на французский гарнизон под командованием губернатора колонии генерала Луи Феррана, который, не выдержав позора поражения, покончил жизнь самоубийством. Французы стянули основную часть своих сил – примерно 2000 человек – в столицу Санто-Доминго.
1650 доминиканцев и 300 пуэрториканцев Санчеса Рамиреса в ноябре 1808 года осадили Санто-Доминго. С моря повстанцам помогал британский флот. 28 июня 1809 года на помощь осаждавшим прибыли английские экспедиционные силы с Ямайки. Деморализованные и страдавшие от голода и болезней французы 1 июля 1809 года запросили перемирия. 7 июля англичане без боя оккупировали столицу острова и отправили французских пленных на Ямайку.
Формально восточная часть острова снова стала испанской колонией. Проблема была, однако, в том, что самой Испании тогда не существовало: страна до 1813 года была оккупирована французами. Поэтому период доминиканской истории, последовавший за «реконкистой 1809 года», получил название «Эспанья Боба» – «время глупой Испании». Фактически власть захватили богатые скотоводческие семьи юго-востока острова, на севере и в центральной горной части царили «законы мачете» – то есть право сильного. Наконец, 30 ноября 1821 года бывший вице-генерал-губернатор Санто-Доминго Хосе Нуньес де Касерес провозгласил независимость и назвал новое государство Испанским Гаити. Одновременно Нуньес де Касерес обратился к Симону Боливару с просьбой о включении Испанского Гаити в состав Великой Колумбии.
Просьба Нуньеса де Касереса была жестом отчаяния: в новом государстве со дня на день ждали вторжения чернокожих гаитянских войск. Подавляющее численное превосходство (и населения, и вооруженных сил) было на стороне Гаити. Помощи от Испании ждать не приходилось: в метрополии в 1820 году произошла революция, причем восстали солдаты испанской армии, не желавшие отправляться в Америку для подавления вспыхнувшего там движения за независимость. Таким образом, независимость Испанского Гаити была шагом вынужденным: только Боливар мог предотвратить неминуемый захват острова «французским» Гаити.
Именно поэтому независимость 1821 года получила в доминиканской истории название «эфемерной».
Однако Боливар в то время вел очень тяжелые бои с испанцами в Эквадоре и прийти на помощь не мог. Да он и не хотел этого делать, потому что когда-то жил в эмиграции на Гаити и не хотел ссориться с приютившей его страной.
Часть населения северной части нового независимого государства (долина Сибао) была против союза с Великой Колумбией и предпочитала объединение с Гаити, ожидая, что гаитяне наконец-то принесут в страну долгожданную политическую стабильность.
Опасения Нуньеса де Касереса были более чем оправданными. Сразу же после провозглашения независимости он получил от гаитянского президента Жан-Пьера Бойера
[21] послание, в котором последний выражал горячее стремление к объединению всего острова в единое государство. Бойер утверждал, что только объединение острова сможет эффективно помешать попыткам Франции и Испании вернуть свои колониальные владения
[22].
В Санто-Доминго уже несколько лет не было вообще никакой регулярной армии, а гаитянские войска имели боевой опыт 10-летней борьбы против французов.
В феврале 1822 года, предварительно заручившись поддержкой нескольких губернаторов приграничных районов Испанского Гаити, 50-тысячная армия Бойера пересекла границу. Сопротивления гаитяне практически не встретили. Бывшие рабы были на стороне своих собратьев из Гаити.
Нуньес де Касерес сдался, и 9 февраля 1822 года гаитянские войска оккупировали Санто-Доминго, будучи встречены большинством населения с энтузиазмом. Нуньес де Касерес торжественно передал Бойеру ключи от города.
Гаитяне ввели в новоприобретенной части своего государства воинскую повинность, проводили политику экспроприации поместий белых землевладельцев (они передавались гаитянским офицерам-неграм), ограничивали использование испанского языка. Согласно испанской традиции, многие земли находились в собственности общин, и попытки разбить их на участки и передать в частную собственность встречали сопротивление жителей, особенно скотоводов, терявших пастбища.
За подрывную деятельность был закрыт университет Санто-Доминго, самый старый в Западном полушарии. Католическая церковь потеряла всю собственность, а все священники-иностранцы (в основном, испанцы) были высланы из страны.
Такая политика насильственной ассимиляции только усиливала среди испаноязычных жителей острова осознание собственной культурной и национальной идентичности.
Бывшие белые землевладельцы массово эмигрировали на Кубу и Пуэрто-Рико, находившиеся в то время в составе Испании.
В 1825 году Бойер подписал с Францией договор о выплате 150 миллионов франков в обмен на признание независимости, и хотя эта гигантская сумма была снижена до 90 миллионов в 1838-м, ее выплата нанесла сильнейшей удар по экономике объединенной страны. Доминиканцев обложили тяжелыми налогами. Кроме того, гаитянские солдаты и офицеры обычно не получали регулярного жалованья и занимались повальными самочинными «реквизициями», активно используя оружие. Бывшие рабы не желали в принудительном порядке выращивать экспортные культуры, чтобы дать государству деньги, необходимые для расплаты с Францией.
Для выплаты долга (чтобы заплатить бывшей метрополии компенсацию, Бойеру пришлось занять у той же Франции 30 миллионов франков) гаитяне, по сути, ввели на всем острове крепостное право. Получавшие земли бывших белых плантаторов фермеры прикреплялись к своим участкам и должны были сдавать государству определенное количество сельскохозяйственной продукции.
