Так в одном абзаце посольство США противоречило само себе: получалось, что доминиканцы спят и видят, чтобы «сдать» свою страну, но при этом с ужасом вспоминают оккупацию морской пехотой США.
Дальше шли рассуждения в стиле колониализма XIX века и «бремени белого человека», отдавшие неприкрытым расизмом: «Нам может не нравиться доминиканская эмоциональность. Но здесь все – доминиканцы. И как ожидать от народа после 31 года тирании, в мире, где победно шествует коммунизм, построения демократического общества без плотного руководства и поддержки США?
Нам здесь противостоят опасные силы. Кастро-коммунистические силы мобилизуются. Правые военные ждут своего часа. Только госсовет на стороне демократии… Мы помогли создать его. Если он провалится, то другого шанса у нас не будет». Решение конгресса США по «сахарной квоте» американское посольство в Санто-Доминго считало «лучшим оружием, которое мы могли бы вручить Кастро и Москве. Они должны быть в восторге».
25 июня 1962 года наиболее проамерикански настроенные члены госсовета Имберт и Амиама в сердцах сказали послу Мартину, что если с «сахарной квотой» не произойдет позитивных перемен, то им уже лучше сейчас подыскать себе пристанище за пределами Доминиканской республики.
2 июля 1962 года Кеннеди предложил госсовету компромисс. Ожидалось, что по новому закону о «сахарной квоте» Доминиканская республика получит на 31 миллион долларов меньше доходов, чем было запланировано. Президент США соглашался покрыть эту разницу, создав специальный «фонд Кеннеди», из которого правительство Доминиканской республики могло брать деньги только на те проекты, которые одобрил бы Вашингтон. Фактически США в очередной раз пытались установить контроль над доминиканскими финансами. Госсовету ничего не оставалось, как 4 июля согласиться с предложением Кеннеди. Собственно, иного выбора у него и не было.
Между тем, весь 1962 год прошел в Доминиканской республике под знаком президентских выборов – первых свободных выборов с 1924 года. Левые партии – «Движение 14 июня» и Народно-социалистическая партия (коммунисты) – призвали своих сторонников бойкотировать выборы. Это мотивировалось отсутствием подлинной свободы в стране. Однако такая тактика оказалась ошибочной. Население Доминиканской республики после десятилетий диктатуры стремилось к избирательным урнам, искренне надеясь, что выбранный президент существенно улучшит жизненный уровень простых людей. К тому же бойкот играл на руку США, которые изображали коммунистов и «кастроитов» (к ним относили лидеров «Движения 14 июня») принципиальными противниками демократии, хотя, как было показано выше, сами США одобряли выборы только тогда, когда их исход был для них приемлемым.
Среди членов правящего государственного совета было достигнуто джентльменское соглашение о том, что любой из членов этого органа, желающий баллотироваться в президенты, должен подать в отставку до 20 октября 1962 года. К 5 ноября все кандидаты на высший пост должны были объявить о своих намерениях.
Американцы, естественно, поддерживали кандидатуру лидера НГС доктора Вириато Фиальо
[343]. Его предвыборная программа отличалась ярым антикоммунизмом, чем и нравилась посольству США в Санто-Доминго. Фиальо поддерживала католическая церковь, имевшая достаточно сильное влияние в сельской местности. Поскольку при диктатуре он сидел в тюрьме, его сильно боялись все трухильисты и многие богатые семьи страны, обязанные своим благополучием покойному диктатору.
Будучи самозабвенным философом, Фиальо признавал исторические заслуги Маркса как ученого, но считал, что марксизм несет в себе потенциальный зародыш диктатуры. Однако во время избирательной кампании в одной из телепередач Фиальо провозгласил себя социалистом, но не в духе Ленина и Маркса, а в духе Иисуса Христа, которого он назвал «первым социалистом в истории».
На одном из митингов в 1962 году Фиальо заявил: «Хочу, чтобы меня услышали и обратили на эти слова самое пристальное внимание. Национальный гражданский союз – не политическая партия. Мы родились, чтобы добиться осуществления возвышенной цели укрепления достоинства человека, для того, чтобы создать подходящую среду для осуществления демократии и свободных выборов… от имени Национального гражданского союза я прошу президента Балагера – довольно уже, хватит!»
Первоначально НГС действительно представлял собой широкое непартийное движение, в руководящих органах которого были как представители «Движения 14 июня», так и коммунисты. Но в феврале 1962 года НГС был преобразован из движения в политическую партию, и Фиальо, хотя сам он голосовал против своей кандидатуры, избрали ее президентом. Левые элементы ушли из НГС. Программой партии стала некая «интегральная революция» – то есть извечная и обреченная на неудачу попытка примирить интересы богатых и бедных.
Требование ухода Балагера было, конечно, популярным, но когда реальная власть перешла к госсовету с участием НГС, популярность самого Фиальо резко упала. Население было возмущено засильем в новой власти олигархов времен диктатуры, а также проамериканской сервильностью этой власти. Принятые под диктовку американцев меры по «оздоровлению» финансовой ситуации (которую сами же американцы и довели до катастрофы, отменив «сахарную» квоту) ударили по и так невысокому жизненному уровню основной массы населения. 13 октября 1962 на митинге в Пуэрто-Плате Фиальо забросали камнями. Был убит фотограф НГС, стремившийся запечатлеть общение кандидата с народом. Американцы даже предполагали, что убить хотели самого Фиальо.
В условиях, когда Фиальо (человека самого по себе честного и порядочного) население все больше и больше связывало с непопулярной политикой госсовета, явные шансы на избрание президентом появились у его основного соперника – лидера оппозиционной госсовету Доминиканской революционной партии Хуана Боша.
Как и Фиальо, Бош был рафинированным интеллектуалом, и президентская гонка превратилась в «схватку профессоров».
Бош родился в 1909 году в городе Ла-Вега в семье испанца и пуэрториканки. Его отец работал каменщиком, а потом открыл собственное дело, став торговцем средней руки. Получив неплохое образование, Хуан Бош уже в 1931 году издал первую книгу рассказов, которая получила хорошие отзывы критиков. Это предопределило его дальнейшую профессиональную карьеру: он стал писателем, эссеистом и литературным критиком, публиковавшимся в ряде газет. В 30-е годы ввиду своей оппозиции Трухильо Бош подвергался аресту и в 1938-м был вынужден эмигрировать, хотя диктатор предлагал ему место в конгрессе в обмен на отказ от оппозиционной деятельности.
