– Должен вам сказать, сударыня, – промолвил О., не сводя с нее пристального взора, – что мы чрезвычайно заинтересованы в этом деле. Если вам удастся достать бумаги, я думаю, что вы сможете попросить все, что угодно, и ваша просьба будет услышана.
Так-так. Получается, аквилон – это не только военный секрет, а еще и бумаги, которые пропали, причем одним из тех, кто расследовал пропажу, был именно Моннере. Какие именно бумаги имелись в виду? Формулы? Чертежи? Уж не те ли случаем листки, которые священник видел в наводящей трепет коробке, похожей на гроб? А что означает Эол? Какое отношение бог ветров имеет к происходящему?
– Если я буду вновь помогать вам, то только по собственной воле, – холодно сказала Амалия. – Мне ничего не нужно, у меня все уже есть.
– Чем больше у человека есть, тем больше ему нужно, – тихо заметил О.
Они посидели еще минут десять, обмениваясь ничего не значащими фразами. После ухода резидента Амалия поймала себя на мысли, что очень хочется проветрить комнату, – а может быть, взять какую-нибудь вазу, разумеется, некрасивую, и швырнуть об стену, чтобы хоть как-то выместить излишек дурного настроения.
Однако вместо всего этого она предпочла заглянуть к Уолтеру, который принял лекарство и спал. Мэй, сидя возле него в кресле, изучала пособие для начинающих полицейских. Когда Амалия вошла, она как раз читала главу, посвященную описанию огнестрельного оружия.
– Где вы это взяли? – изумилась баронесса.
– Купила в книжном напротив, когда ходила за лекарствами, – ответила Мэй, доверчиво глядя на нее.
В этом месте, конечно, Амалии следовало произнести длинную речь о том, что все-таки романы о сыщиках – это одно, а реальная жизнь – совсем другое. В книгах за спиной главного героя стоит сам автор, который ни в коем случае не даст ему пропасть; но в жизни одна-единственная ошибка может обернуться гибелью. Случай Пьера Моннере доказывал это как нельзя лучше.
Однако Амалия не любила читать нравоучения, а еще меньше – вмешиваться в чужую жизнь. Впрочем, про себя она решила, что сделает все от нее зависящее, чтобы с Мэй и ее другом больше ничего не произошло.
– Когда устанете или захотите спать, – сказала Амалия, – скажите мне. Я позову жену консьержа, и она вас сменит.
Мэй поблагодарила ее, но сказала, что пока останется с Уолтером. Когда настало время ужина, за столом оказались только Амалия и Кристиан. Мэй не хотела отходить от своего друга, еду отнесли в его комнату.
– Что дальше? – спросил Кристиан.
– Раз мы сейчас в Париже, надо этим воспользоваться, – ответила Амалия. – Вы сумеете найти Жоржетту Бриоль?
– Любовницу графа де Мирамона? – Кристиан поднял брови. – По правде говоря, я совершенно ее не знаю. Как она выглядит?
– Эффектная рыжая женщина в красном платье. Думаю, вы видели ее на перроне, когда встречали Мэй на вокзале в Ницце.
– А, вот кого вы имеете в виду! Теперь я вспомнил. А зачем ее надо искать? Она имеет какое-то отношение к происшедшему?
– Пока не уверена, – с расстановкой ответила Амалия. – Но очень может быть. Мне нужно знать все, что она помнит об экспрессе «Золотая стрела». О скандале в вагоне-ресторане все известно, и это меня не интересует. Попытайтесь ее разговорить. Полагаю, вам это удастся лучше, чем мне.
– Думаю, мне лучше удастся справиться с делом, если вы скажете, что именно вы хотите узнать, – дипломатично промолвил Кристиан. – Потому что сам я, к примеру, до сих пор не понимаю, что произошло в поезде. Вы говорите загадками, а я…
– А вы не любите загадки. – Амалия сухо улыбнулась.
– Не очень, – признался Кристиан. – И к тому же я видел господина, который навестил вас сегодня. Понимаю, почему вы предпочитаете хранить все в такой тайне. – Хоть он и старался произнести эти слова как можно более непринужденно, в его голосе все равно сквозила обида.
«А стоит ли? – мелькнуло в голове у Амалии. – Я ничего не должна О., – как, впрочем, и он мне. А скрытность… Пьер Моннере, судя по всему, тоже скрытничал, и к чему это привело?»
– В сущности, дело не в тайне, а в том, что у меня в руках далеко не все нити, – начала Амалия. – Но кое-что уже ясно. Пассажира из десятого купе звали Пьер Моннере. Он был полицейским и вместе с другими людьми расследовал пропажу бумаг, связанных с военным секретом под кодовым названием «аквилон». Каким-то образом этот аквилон имеет отношение к другому секрету под названием «Эол», о котором мне вообще ничего не известно. По некой причине Пьер Моннере счел нужным сесть на экспресс «Золотая стрела» и отправиться в Ниццу. Он купил два места первого класса в одно купе, чтобы никто его не потревожил. Однако на том же поезде оказался господин по фамилии Оберштейн, который решил разделаться с Моннере, а убийцей выставить меня. Он украл мою перчатку, чтобы оставить ее на месте преступления как неопровержимую улику, зарезал Моннере и подбросил орудие убийства, как он считал, мне, а на самом деле – Мэй.
– Этот Оберштейн, он кто – шпион? – спросил Кристиан, который слушал Амалию очень внимательно.
– Скажем так, вольнонаемный агент, – сказала Амалия. – Готов работать на кого угодно, лишь бы платили. К тому же он довольно опасный мерзавец. – Она поморщилась. – До этого места кое-что ясно, а дальше начинается нечто странное. Почему Оберштейн напал на Мэй? Почему он решил, что аквилон находится у нас? Я могу еще понять, почему в деле появился Генрих и почему он напал на несчастного кондуктора. Но…
– А Генрих – это господин в венском костюме?
– Да.
– Еще один агент?
– Конечно. Допустим, он тоже охотился за аквилоном. Узнал об исчезновении Моннере и решил, что кондуктору может быть что-то известно. Но коробка в виде гроба плохо вяжется с военными секретами, да и вообще с характером всего дела.
– Это четвертая странность, – напомнил Кристиан. – Помните, вы говорили, что пока их три. Правда, я до сих пор не понимаю, зачем Оберштейну понадобилось убивать полицейского. Все-таки во Франции за такие вещи полагается смертная казнь. Даже если Моннере узнал, что бумаги у Оберштейна, и шел по следу, проще скрыться, чем так рисковать.
– Да уж, – сказала Амалия и задумалась. – Но из поведения Оберштейна следует, что бумаги пропали, причем он подозревает в этом нас. Очевидно, никаких бумаг у него на самом деле не было, иначе этот мсье ни за что не выпустил бы их из рук.
– Он думал, что они у Моннере! – воскликнул Кристиан. – Вот почему Оберштейн напал на него! Он хотел узнать, где бумаги, а потом разделаться с полицейским.
– Тоже странно. Если бы Моннере нашел бумаги, то немедленно отдал бы их полковнику.
– Какому еще полковнику?
Амалия с укоризной посмотрела на него.
– Вы невнимательно слушали Норвэна, – сказала она. – Его допрашивали полицейские, а затем какой-то полковник. Конечно, этим делом занимается не только полиция, но и контрразведка.
