Рука Гидеона опустилась на плечо.
– Он напугал тебя?
– Нет конечно, – солгала она. – Я злилась, что он явился нежданно-негаданно и испортил… – Она глубоко вздохнула. – Что мы делаем, Нитервуд? Что ты делаешь? Здесь… со мной…
Гидеон заерзал и оперся о стенку бассейна.
– Я беспокоюсь о тебе, Оливия. Только не говори мне, что ты сама справишься. Ты еще мало повидала на свете, чтобы осознать все таящиеся в нем опасности. – Он поморщил нос. – Ты такая пылкая, такая невинная.
Жар, разлившийся по ее телу от его поцелуев, остыл.
– Значит, ты целовал меня потому, что беспокоился. – Она взяла свой бокал и сделала большой глоток.
«Самодовольный выскочка».
Он убрал руку от своего лица и притянул девушку к себе. Она пролила вино на платье.
– Я поцеловал тебя потому, что, кажется, не могу удержаться. Больше подобного не случится. Могу к тебе не прикасаться.
– Вот и отлично! Я рада, что мы уладили этот вопрос.
«Свинья!»
Оливия отпихнула его и неловко встала. Не глядя на него, она допила остатки вина в бокале.
– Что это мы уладили? – осторожно поинтересовался он и ухватился за край фонтана, чтобы тоже встать.
– Что это не я боюсь твоего брата! – Оливия зашагала к дому, оставляя Нитервуда одного искать дорогу домой. Ей его фонарь не нужен. Она шла на свет, который лился из окон библиотеки.
– Оливия, не убегай, – окликнул Гидеон. – Я не хотел тебя обидеть.
– О моих чувствах не волнуйся, Нитервуд, – она сцепила зубы. – Тебе всегда было на них наплевать.
Он обхватил ее за талию и притянул к себе – до крыльца оставалась всего пара шагов.
– Неправда, Оливия, – прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы. – Я всегда о тебе заботился, но дело не в этом. Я не тот, за кого ты меня принимаешь. Ты слишком невинна для такого, как я.
– Тогда прекрати меня целовать, – она выбралась из его объятий. – Немного терпения, и я уверена, что встречу джентльмена, который не станет сожалеть о прикосновениях ко мне.
Он удерживал ее за запястье, не давая уйти.
– В Лондоне таких немало, глупышка! Поэтому тебе и нужен хранитель. Ты слишком наивна для изощренного флирта, царящего в светской жизни Лондона. Мне следует умолять твоего отца отослать тебя назад в Тревершем-хаус. Там должен быть какой-то холостой эсквайр или священник, который женится на тебе и увезет в деревню.
Брови изумленной Оливии сошлись на переносице. На лице Гидеона была написана мука, словно это она причиняла ему боль.
– Вас слишком долго не было в моей жизни, милорд. Я уже не та девчушка из ваших детских воспоминаний. И жажду приключений, как любая другая девушка.
– Докажи! – прорычал он и стиснул ее в объятиях.
Все ее тело заныло от нетерпения, когда они слились в поцелуе. Он жадно целовал ее горячими, настойчивыми губами – в наказание за то, что она посмела бросить ему вызов, испытать предел его выдержки.
Оливия ответила на поцелуй, горя неистовым желанием и злостью. Нитервуд провоцировал ее, и она наслаждалась женственностью, пробудившейся в ней. Он собирался держаться от нее подальше, но ей удалось сломить его сопротивление и поработить его поцелуем.
Его руки скользнули с ее талии на грудь. Он сжал ее выпуклости, и у Оливии перехватило дыхание, пока Нитервуд впивался в ее губы. Затвердевшие соски ныли, и она лениво гадала, что ощутила бы, если бы он поцеловал эти нежные бутоны. Его рука скользнула к ее шее. Он резко дернул за платье, раздался звук разорванной ткани.
Оливия ахнула. Между их губами проник ночной воздух и охладил разгоряченную плоть. Она резко отвернулась, положив конец их поцелую.
– Ты порвал мне платье?
– Эта ужасная тряпка обрела достойный платья конец, – самодовольно произнес он. Гидеон отступил, чтобы осмотреть повреждения. – Утром вели служанке выбросить его в мусорку.
Не веря своим глазам, она смотрела на соблазнителя.
– Ты поцеловал меня, – сказала она, и с каждым словом голос ее становился все громче, – чтобы подобраться поближе и испортить мне платье?
Он выдохнул:
– Да. Я же говорил тебе, что ты слишком наивна для подобных игр. Завтра я загляну к тебе. Если будешь паинькой, отведу тебя к любимой матушкиной портнихе, и ты только выиграешь от моих советов.
«Невоспитанный дикарь».
– Мне ваша помощь не нужна, мистер Нитервуд, – горячилась она. Он целовал ее так, словно умирал от прикосновений ее губ, а сам ничего не чувствовал. Для него это была просто игра.
Он замер в нерешительности, заметив, что она кусает нижнюю губу, чтобы скрыть легкую дрожь. Глубокое удовлетворение в его взгляде сменилось чем-то, удивительно похожим на жалость.
– Ах… Оливия.
– Уже поздно, Нитервуд. Возвращайся домой, пока твой брат не заметил, что тебя нет в кровати.
«Уходи, пока я не разрыдалась, бесчувственное животное!»
– Завтра я зайду. – Его лицо посуровело, когда она промолчала. – Не веди себя как глупая гусыня, Оливия. Тебе пригодятся мои советы. – Он сердито взглянул на нее. – И советы моего брата.
Уж лучше умереть, чем просить помощи у лорда Кемпторна.
– До свидания, мистер Нитервуд. Осторожнее в лабиринте. Будет обидно, если вы оступитесь и сломаете себе шею, – сказала она, не в силах скрыть сверкающие в глазах молнии.
Гидеон покачал головой и что-то пробормотал. Он медленно отошел от нее.
– И не забудь выбросить это платье.
Она вздернула подбородок:
– Я поступлю так, как посчитаю нужным.
– Берегись, Оливия. Еще раз наденешь это платье, пожалеешь о последствиях.
– И как ты меня накажешь? Поцелуем? – поддразнила она. Ее губы до сих пор горели от их последнего поцелуя.
– Быть может, – ответил он, отворачиваясь и отправляясь в сад. Его поглотила темнота. – Или я могу тебя отшлепать.
Оливия даже рот открыла от изумления. Когда она опомнилась, ее кавалера уже не было.
Торн вошел в дом через черный ход. Здесь царила темнота, но он забрал с собой фонарь, который оставил у фонтана после того, как поцеловал Оливию Лидалл.
«Не стоит искать с ней встреч.
И никогда больше ее не целовать. Никогда».
Он находил оправдание себе, виня во всем бутылки вина, которые выпил за долгие часы, проведенные в «Акрополисе». Он смеялся до колик, когда Сент-Лион потчевал их историями о своих последних победах. Рейнбо рассказал о дуэли, на которую его едва не вызвали несколькими днями ранее, а Гидеон удивил всех душераздирающей историей о морском сражении и побеге от французских пиратов.
