Я почувствовала, как по рукам у меня побежали табуны мурашек.
– Вот, – произнесла я, стараясь, чтобы он не услышал, как дрожит у меня голос. – У Тримми была студия, и она учила детей бальным танцам, – я усмехнулась. – Ей был, наверно, миллион лет. И она всех в нашем городке научила танцевать бальные танцы.
Рой улыбнулся.
– Нам не помешала бы такая Тримми здесь.
Подошла официантка, неся две миски с супом из моллюсков и корзинку с булочками.
– А вы где научились танцевать? – спросила я, потому что невозможно было представить себе заведение, подобное студии Тримми, здесь, в Бейконе.
Он пододвинул корзинку с булочками ко мне.
– Ну, конкретно этот танец… дайте-ка подумать… да, меня научила девушка.
– О, – сказала я, беря булочку. – Подружка? – я очень старалась, чтобы голос звучал непринужденно.
Он кивнул:
– Да, – и добавил: – Правда, это было довольно давно.
Вот что я делаю, а? Что я делаю? Флиртую с этим парнем, а в Нью-Йорке меня ждет не дождется Хайден…
Рой подул на свой суп.
– Ну а что вы делаете в Бейконе? Зачем вы здесь?
Я оторвала маленький кусочек от свежайшей булочки и намазала его маслом.
– Я здесь из-за бабушки. Она попросила меня выполнить одно поручение.
– Здесь, в Бейконе?
– Да, – кивнула я. – Она здесь когда-то жила.
– Серьезно? Когда же это было?
– О, очень много лет назад, – сказала я, пробуя суп. В этот раз он показался мне еще вкуснее – эти крохотные веточки укропа делали его поистине совершенным произведением искусства. – Знаете, этот суп действительно потрясающе вкусный.
– Да, это место им славится, – ответил Рой.
И на несколько минут мы сосредоточились на еде.
Я прикончила всю миску целиком в один присест.
– Наверно, я была более голодная, чем думала, – произнесла я, опуская наконец ложку.
Он взглянул на меня и улыбнулся.
– Это танцы виноваты. И дартс.
Я чувствовала идущий от него слабый запах пива, одновременно сладкий и горьковатый. Он сидел так близко ко мне, что дважды задел меня плечом. И я не могла понять, заметил ли он это сам.
Принесли мясной хлеб, и он был фантастический! Я смаковала каждый кусочек, стараясь определить, что же такое они положили в это блюдо, что сделало его вкус настолько потрясающим.
Покончив с ужином, мы заказали кофе. Наконец Рой посмотрел на часы:
– Уже почти одиннадцать. Мне завтра рано вставать, – его рука лежала на столе, и мне до ужаса хотелось до нее дотронуться, просто сжать своей ладонью на секунду.
– Мне тоже, – ответила я. – Мне лучше вернуться в гостиницу, – я все еще была слегка пьяна. – Думаю, прогулка пешком пойдет мне на пользу.
– Пешком? Нет, не стоит этого делать. Я вас подвезу, – Рой поднялся. – Если вы, конечно, не возражаете.
Нет, я не возражала. Я вообще не хотела, чтобы этот вечер заканчивался. Не сейчас. Мне было так хорошо…
– Конечно, это было бы очень любезно с вашей стороны.
Мы направились к выходу, пробираясь сквозь толпу мимо столиков, за которыми посетители болтали, смеялись и рассказывали друг другу разные истории, мимо стойки бара, где сидели парочки, повернувшись друг к другу лицом, и где Скип снимал бокалы с самой верхней полки.
Скип кивнул Рою, а потом, увидев, что я иду за ним, кивнул и мне. Он улыбнулся нам широченной улыбкой от уха до уха.
– Эй, – он жестом подозвал меня к себе. – Не забудьте вот это.
Я подошла к бару, и он протянул мне мой журнал «Форбс».
Я чуть не расхохоталась, вспомнив, о чем думала, когда клала его в свою сумку. «Чтобы не скучать…» Что ж, я действительно не скучала.
– А, да, спасибо, – сказала я, засовывая журнал в сумку.
Снаружи дул легкий солоноватый бриз и было очень тихо, если не считать шума прибоя, который доносился с пляжа.
– Моя машина в паре домов отсюда, – предупредил Рой, и мы пошли по тротуару мимо закрытых уже витрин магазинов.
Небо было усыпано звездами.
– Просто невероятно… какое чистое небо, – сказала я, задрав голову. – Смотрите, вот Орион.
– Вижу, – ответил Рой. – Вот эти звезды – это его туловище, а вон те – его руки и ноги, – он нарисовал в воздухе пальцем линию.
– Здесь звезды гораздо ярче и ближе, – заметила я. Их было очень много, они словно накрыли нас сияющей звездной сетью, удерживая нас на земле.
Рой посмотрел на меня.
– Очень может быть, Эллен. Очень даже может быть.
Он открыл пассажирскую дверь машины, и я скользнула на сиденье. Сам он сел за руль и бросил куртку на заднее сиденье. Мы ехали молча по городу, мимо пляжа и строящегося здания, где он работал, вверх по дороге, вниз по улице по направлению к «Виктори Инн», где приветливо горели мягким желтым светом фонари на лужайке.
Он съехал на обочину.
Я держала на коленях свою кожаную сумку, и Рой вдруг начал разглядывать мои руки. Я чувствовала его взгляд, и все, о чем я могла думать, было «а что скажет Хайден, если узнает, что я сижу с этим парнем в его грузовике и он разглядывает мои руки»? Я понимала, что мне надо выйти из машины и уйти – но не могла двинуться с места.
И тут Рой начал гладить мои пальцы своими. Он гладил каждый палец, каждую фалангу, по суставчику вверх-вниз, вверх-вниз… Я чувствовала себя так, словно через меня проходил электрический провод и каждое его прикосновение как будто усиливало напряжение в сети. Я едва могла дышать, по телу разливалась горячая волна.
Он повернулся ко мне лицом и наклонился близко-близко, взял меня за руку и попытался меня обнять. Но остановился.
– А мы можем убрать отсюда эту бесценную сумку? – спросил он, подталкивая сумку, которая лежала у меня на коленях. И ямочки… снова появились ямочки.
– Конечно, – ответила я хрипло, поскольку была почти не в состоянии говорить. – Я положу ее на пол.
Но он уже потянул ее вверх. Вот только ухватил он ее неудачно, как-то боком, и неожиданно все содержимое сумки посыпалось из нее. Губная помада и карандаши разбежались по полу в разные стороны. Мой мобильник и целая куча мелочи вывалились на сиденье, а кошелек и айпод вместе с долларовыми купюрами полетели под ноги. И наконец, конверт с логотипом «Уинстон Рейд», на котором было написано «Мистеру Каммингсу», с письмом моей бабушки внутри – плавно спланировал на пол.
– Прости, – Рой начал торопливо собирать всю эту мелочевку. – Похоже, я совершенно не умею управляться с женскими сумками.
Я расхохоталась. И тут он поднял конверт с письмом бабушки – и я увидела, как улыбка сползает с его лица, сменяясь выражением тревоги.
