Наконец она сказала с еле заметной дрожью в голосе:
– Это было ужасно для него… когда ты ушла.
Я подождала немного, но она молчала, поэтому я спросила:
– Ужасно для кого?
– Чет, – очень тихо, почти шепотом сказала она.
– Да, – произнесла я. – Чет.
– Он не мог понять, знаешь… как ты вдруг изменила свое отношение, – она подтянула одеяло к самой шее, словно замерзла, и обняла себя руками. – И так быстро. Любила его и вдруг раз – и вот он Генри.
Услышав имя своего деда, я вздрогнула, с трудом представляя его частью этого давнишнего любовного треугольника.
Соседка Лилы всхрапнула и что-то пробормотала во сне.
– Чет все ждал, что ты вернешься, но я знала, что этого не будет. Когда он узнал новости… когда узнал… – она вздохнула.
– Новости, – подсказала я, пытаясь чуть подтолкнуть ее.
– Что ты помолвлена. Он не мог поверить в это, Рути. Хорошо, что ты его тогда не видела. Бедный парень был просто вне себя от горя. Ему пришлось уехать, – она посмотрела на свое одеяло.
Откуда ему пришлось уехать?
Она сжала руки.
– И потом все развалилось.
– Что развалилось? Ты имеешь в виду – Чет и я?
– Нет. Я имею в виду…
Соседка Лилы вдруг разразилась визгливым хохотом, мы с Лилой невольно оглянулись на нее: она уже проснулась и снова смотрела телевизор.
Лила выпрямилась в своем кресле, одеяло снова упало ей на колени. Ее глаза, похожие на голубые льдинки, смотрели на меня изучающе.
– Тебе нужно встретиться с Шугар, Рути. У нее кое-какие твои вещи. У меня просто не было места… ты понимаешь, да? – она закрыла глаза, как будто мысленно осматривая вещи, о которых говорила. – Фотографии. Какие-то письма.
Фотографии и письма! От волнения я почувствовала дрожь.
– Шугар? Ты имеешь в виду свою дочь?
Лила зевнула и еле заметно кивнула.
Конечно, мне надо увидеться с ней. Если у нее есть что рассказать мне о бабушке или какие-то бабушкины вещи – я обязательно должна с ней встретиться!
– Да, я с удовольствием это сделаю, – ответила я.
Лила вздохнула и посмотрела на свои руки, словно вспоминая еще что-то важное. В этот момент вдруг ожил громкоговоритель:
– Доктора Мартина вызывают в приемную. Доктор Мартин, пройдите в приемную.
У Лилы слипались глаза.
– Доктор остановился в этом отеле? Как удобно…
Она зевнула еще раз, и вдруг ее веки затрепетали, словно крылышки колибри.
– Лила? – Я тронула ее за руку.
Глаза у нее были закрыты, голова опустилась на грудь – она спала.
Когда я возвращалась в гостиницу, послеобеденное солнце раскрасило шоссе во все оттенки оранжевого цвета. Оставив позади миллион сосен, я наконец свернула на парковку. В фойе я вошла почти в шесть и сразу почувствовала аппетитный запах жареного лука, который напомнил мне, что с самого завтрака во рту у меня маковой росинки не было.
Паулы за стойкой не было, вместо нее там сидела пухленькая молодая женщина с короткими кудрявыми волосами того специфического красного цвета, которого не существует в природе.
– Здравствуйте, – пропела она, улыбаясь. – Чем я могу вам помочь?
– Я Эллен Брэндфорд, гость вашего отеля, – сказала я. – Мой номер восемь. Или десять. Или какой там, – сказала я. – Тот, который с видом на океан, – я устало махнула в сторону лестницы.
У женщины на груди был приколот бейджик, на котором было написано ее имя – Тотти.
– Хорошо, милая, – произнесла она. – Очень приятно с вами познакомиться.
Ее голос в конце каждой фразы взлетал вверх, придавая ее словам вопросительную интонацию. Как будто она спрашивала: «Приятно с вами познакомиться?!»
– А у Паулы сегодня выходной? – спросила я, роясь в сумке в поисках ключа.
– Да, выходной, – улыбнулась Тотти, от улыбки у нее на щеках появлялись ямочки, которые придавали ее лицу какое-то детское и беззащитное выражение.
Я поблагодарила ее и пошла к лестнице мимо лаунж-зоны и столовой. Почти все столики в столовой были заняты, и официант как раз подавал суп и салат паре, сидящей за ближним к двери столиком. Я жестом подозвала его к себе.
– Скажите, а я могу заказать что-нибудь из еды в номер?
– Си, си, конечно, – ответил он с явным итальянским акцентом. – Вы заказываете, мы доставляем. Я дам вам меню.
Через мгновение он вернулся с меню, которое я внимательно изучила.
– Думаю, я закажу фирменный салат «Виктори», – сказала я, тыкая в первый в списке салатов. «Свежая зелень, клюква, орехи и козий сыр с заправкой из малины, уксуса, масла и прованских трав».
Он кивнул и что-то нацарапал в своем блокноте.
– И еще жареного цыпленка, – продолжала я, показывая на первое горячее блюдо в списке. «Половинка цыпленка, обжаренного с маслом и свежими пряными травами. Подается с пюре и свежей сладкой морковью».
Я в жизни не съедала половинку цыпленка, но сейчас готова была попробовать.
– Жареный цыпленок, – пробормотал официант, снова царапая что-то себе в блокнот.
– А что на десерт? – спросила я, решив наплевать на все диеты и пуститься во все тяжкие. Правда, дала себе обещание, что снова вернусь к правильному питанию и образу жизни, как только окажусь на Манхэттене. Может быть, даже приму участие в том забеге на десять километров, который спонсирует и поддерживает Уинстон Рид.
Официант вынул из кармана листочек бумаги и зачитал мне список имеющихся в наличии десертов: чизкейк, брауни, черничный пирог и мороженое.
– Черничный пирог, – решила я, даже не задумываясь. – А, и бокал белого вина, пожалуйста. Можете мне сказать, какое у вас подается в бокалах?
Он почесал подбородок.
– Так… в бокалах… Если хотите – я принесу вам винную карту и…
Я махнула рукой и перебила его:
– Неважно. Давайте домашнее вино.
Хайдену в этот момент стало бы дурно, мне пришлось бы приводить его в чувство нашатырем. «Домашнее вино, Эллен?! И ты даже не знаешь, какое?!»
– Си, си, мы все пришлем вам наверх, – официант покивал мне, и я пошла по лестнице к себе в номер.
Открыв дверь, я бросила сумку на пол, а сама легла на постель, обняв подушку. Долгий путь в Киттак и обратно совершенно вымотал меня А может быть, так подействовала на меня встреча с Лилой. Но в любом случае мне необходимо было хоть пять минут отдохнуть. Полежать и расслабиться.
Зевая, я думала о любовном треугольнике – бабушка, Чет Каммингс и мой дедушка. Думала о Лиле Фальк и ее дочери Шугар, о том, что у нее, у этой Шугар, есть что-то, принадлежавшее когда-то моей бабушке. Думала о подушке, которая была такая мягкая и удобная и на которой моей голове было так приятно лежать…
