– Вот почему ты мне не звонила?! Потому что у тебя интрижка с этим мужчиной? О господи… – она закатила глаза к потолку и стала с силой тереть лоб ладонью.
– Нет, мам, послушай. Нет у меня никакой интрижки. Я все могу объяснить. Я провалилась там, на причале, в воду и…
– На причале?! – она выпрямилась на стуле.
Боже, зачем я об этом упомянула…
– Да, но со мной все в полном порядке, правда! Просто там очень сильное течение, и оно подхватило меня и…
– Тебя унесло течением?! Эллен!
Ну вот, правда и вышла наружу, хочу я этого или нет.
– Мам, говорю же тебе – со мной все хорошо. А парень на фото… он бросился в воду и вытащил меня.
– Но когда все это случилось?
– В первый день. Когда я приехала.
Она перегнулась через стол, понизила голос и требовательно спросила:
– Почему ты не рассказала об этом мне?
– Не хотела тебя волновать.
– Что ж, теперь я действительно сильно взволнована.
– Но со мной все в порядке.
– А это не важно. Ты все равно должна была мне все рассказать! – Мама одарила меня долгим и неприятным взглядом. – И что там насчет этого мужчины? Этого героя, как называют его в газете? С ним что?
– С ним ничего, мам, – отмахнулась я.
– А вот эта фотография не показалась мне похожей на «ничего».
– Ну… так получилось, – неохотно ответила я. – Наверно, я просто очень обрадовалась, что снова под ногами у меня земля, и… я не знаю, – я покосилась в окно, туда, где бесконечная синяя гладь океана встречалась с небом, и подумала о Рое, о том, как он прижимал меня к себе там, в воде… почувствовала под ногами песок… вспомнила, как мои руки сами обвились вокруг шеи Роя, а губы прижались к его губам, вспомнила, какими они были на вкус: чуть солоноватыми и с привкусом летнего солнца… – Просто так получилось. И на этом все и закончилось.
Мама вздернула подбородок и уставилась на меня из-под полуприкрытых век.
– Ты недоговариваешь, Эллен. Есть еще что-то, что ты пытаешься скрыть от меня.
– Нет, нет, ничего такого! Мы друзья, просто друзья, – я опустила глаза и стала водить пальцем по краешку кружки. – Ну, то есть… думаю, он хотел бы большего, но он знает, что я помолвлена. Теперь знает.
Мама подняла одну бровь:
– Теперь? Теперь он знает?
– Ну, он не знал тогда, в тот вечер в «Оленьем роге». Когда я упала в обморок, а он меня поймал… – я замолчала, понимая, что сболтнула лишнего.
Мама задохнулась.
– Ты упала в обморок?! Эллен!
Я подняла руки, словно сдаваясь.
– Мама, я в полном порядке! Он меня поймал. Очень удачно получилось, что он там оказался. А потом мы… ну, танцевали, и знаешь, он правда отличный парень! Правда – отличный. В нем есть что-то очень… привлекательное. Обаяние какое-то, – я вспомнила об «Оленьем роге», тустепе и о том, как легко и комфортно мне было в руках Роя на танцполе.
– Это все? – вопросила мама. – Или еще что-нибудь?
Я покосилась в окно – там мальчишка запускал змея: синий пластиковый змей трепыхался на ветру и рвался у него из рук…
Я чувствовала на себе тяжелый взгляд матери.
– Ладно, – сказала я. – Может быть… может быть, я считаю его привлекательным. Может быть, меня к нему… влечет, – я хлопнула ладонями по столу. – Но скорей всего это потому, что через три месяца я выхожу замуж и мне хочется знать, что я все еще могу интересовать мужчин.
Мама и бровью не повела в ответ на мое такое заявление. Я даже не была уверена, что она мне верит. Отвернувшись, я снова стала смотреть на пляж. Мальчишка размотал нитку от змея до конца, и тот свободно парил в высоте. Мама молчала. Между нами выросла незримая стена молчания.
– А может быть… может быть, все не совсем так, – сказала я наконец. – Может быть, что-то действительно происходит. Только я не знаю, что именно. Я не влюблена в него, нет, я люблю Хайдена, но… В Рое что-то есть особенное, и я не могу…
Лицо мамы стало совсем белым.
– О, мой Бог. Эллен, кто этот мужчина? Откуда он? Из какой семьи?
– Он из Бейкона, мама.
– Он из Бейкона?
– Он племянник Чета Каммингса.
Я рассказала ей, как несколько раз приезжала к дому Чета, как наконец наткнулась там на Роя и выяснила, что Чет умер и что Рой его племянник.
– И чем он занимается? – спросила мама.
– Он… плотник. Строит дома.
Она моргнула.
– Плотник? Такой вот с инструментами на поясе и в грузовичке? Такой, да?
– Очень похоже, да. Почти точное описание.
Она отвернулась и стала смотреть в одну точку, как будто пытаясь рассмотреть что-то вдалеке. Может быть, она смотрела на рыжую собаку, которая бежала по кромке воды и радостно лаяла, а может быть – на женщину с маленькой девочкой, которые играли с волнами. Или она вообще ни на кого и на что не смотрела.
Наконец она поднялась со своего стула и пересела на пустой стул рядом со мной. На блестящей пластиковой поверхности стола играли солнечные зайчики. Мама положила свою ладонь на мою, взгляд у нее стал мягким, полным нежности.
– Ты любишь Хайдена? – спросила она.
Я кивнула.
– Конечно, люблю.
– И ты по-прежнему хочешь выйти за него замуж?
– Да, да!
Мама кивнула.
– Ладно, солнышко, я понимаю, что с тобой творится. И понимаю, почему.
Она была сейчас «все-понимающей-без-слов-мамой» – и это заставило меня почувствовать себя снова шестилетней девочкой.
– И могу сказать тебе, что твои реакции абсолютно нормальны, – она убрала прядь волос с моего плеча и улыбнулась. – И слава Богу, потому что теперь мы можем вздохнуть с облегчением.
– О чем ты говоришь? Нормальные реакции – на что?!
Она откинулась на спинку стула.
– Я когда-нибудь рассказывала тебе о Сиси Бейкер?
– О ком?
– Сиси Бейкер. Моя старая партнерша по теннису. Не помнишь ее?
– А, точно, помню, конечно.
– Так вот, лет пять назад она заболела раком, – мама подмигнула мне. – Я уверена, что рассказывала тебе об этом… Ладно, как бы то ни было – она пошла к врачу. К онкологу с Манхэттена. По фамилии Слоан-Кеттеринг. И он буквально спас ей жизнь. И тогда она начала в буквальном смысле сходить с ума. По нему.
– По своему онкологу?
– Да, вот именно. И ведь он даже не был привлекательным – мелкий, щуплый, сутулый и с такими, знаешь… пучками волос повсюду, – мама поморщилась. – Но Сиси этого всего не замечала. Он спас ей жизнь. И она им восхищалась.
