Новый главный редактор вторгся на канал с одной откровенной американской новостной программы, весьма противоречивым образом вскрывавшей язвы коррупции, которая цвела буйным цветом в ряде всемирно известных компаний. Он принес с собой целый ворох высокомерных, презрительных американизмов, упражнений по укреплению корпоративного духа и стимулов для морального роста и теперь с нарастающей силой навязывал их своим хронически сдержанным английским сотрудникам.
Андреа уселась на эргономический стул ядовито-желтого цвета (научные исследования установили, что яркие цвета положительно влияют на эффективность работы) напротив автомата по продаже мороженого «Бен и Джерри» и сразу проверила почту на наличие новых сообщений от убийцы. Затем вытащила из сумки папку и собралась уже подняться в кабинет Элайджи, но в этот момент сотрудники вдруг повскакивали из-за столов и бросились к самому большому телеэкрану.
Женщина увидела, что Рид тоже вышел из кабинета и встал на балкончике, сложив руки на груди. Он опустил глаза вниз, увидел Андреа и вновь безучастно перевел взгляд на экран. Не имея малейшего понятия о том, что происходит, она тоже поднялась со своего места и вклинилась в толпу, которая становилась все больше и больше.
– Включите! – воскликнул чей-то голос.
На экране вдруг появился знакомый логотип Нью-Скотленд-Ярда, и Андреа сразу же узнала картинку фирменного мягкорисующего зум-объектива ее оператора Роури, наведенного на прекрасную белокурую журналистку в слишком коротком для данного случая летнем платье. В передних рядах кто-то восхищенно присвистнул. Изобель Платт работала на канале лишь четвертый месяц. Когда ее приняли на работу, Андреа посчитала оскорблением для профессии журналиста назначать на подобную должность безголовую, красивую искусственной косметической красотой двадцатилетнюю девицу, основываясь единственно на ее способности читать вслух текст, и поэтому восприняла происходящее как выпад лично против нее и ее карьеры.
Изобель весело сообщила, что официальный представитель полиции вот-вот сделает «чрез… вы… чайное» сообщение. Огромную часть экрана занимала ложбинка между ее грудей, и Андреа даже подумала, что Роури вообще мог бы не заморачиваться, стараясь удерживать ее голову в кадре. Из глаз женщины брызнули слезы, она инстинктивно почувствовала, что Элайджа смотрит на нее, наблюдая за ее реакцией, и сосредоточила все свое внимание на мониторе, запрещая себе повернуться и выйти из комнаты, чтобы не доставить ему удовольствия.
Она уже не впервые недооценила бессердечие главного редактора. Его мотивация не была для нее секретом: в борьбе за рейтинг при освещении событий, обещавших стать сенсацией года, он, в виде дополнительной затравки, решил поставить перед объективом камеры фотомодель. И если бы Изобель под занавес репортажа появилась перед зрителями топлес, Андреа это ничуть не удивило бы.
Услышав потрясающую новость о преждевременной кончине мэра Тернбла во время проводимого в штаб-квартире полиции совещания, посвященного обновлению стратегии деятельности, коллеги Андреа пришли в изумление – женщины раскрыли рты, мужчины, соответственно, выругались. Но ее сознание на эти сведения почти не отреагировало – мозг был занят постепенным превращением жалости к себе в ярость. Она не допустит, чтобы ее спокойно отстранили от этой сенсации, в которой ей отводилась одна из главных ролей. Женщина отвернулась от телевизора, не собираясь попусту тратить время и слушать то, что думает грудь Изобель о шокирующей пресс-конференции, ринулась к своему рабочему месту, взяла со стола папку и поднялась по лестнице к Элайдже. Тот, явно ожидая чего-то подобного, с безразличным видом вернулся в кабинет, оставив дверь приоткрытой.
Элайджа орал и изрыгал проклятия без малого пять минут. Он был в ярости от того, что Андреа целый день утаивала от него столь взрывоопасную информацию. Пять раз сказал, что она уволена, трижды обозвал дрянью и сукой и буквально вытолкал взашей свою помощницу, когда та пришла посмотреть, все ли у них в порядке.
Андреа спокойно ждала, когда он выдохнется. Его реакция, вполне предсказуемая, казалась ей почти такой же забавной, как и невнятный нью-йоркский акцент, к которому, по мере того, как он распалялся, прибавлялось все больше тягучих южных ноток. Элайджа был человек самодовольный. Дважды в день, по дороге на работу и обратно, он ходил в фитнес-клуб, а рубашки, чтобы подчеркнуть весь масштаб своей одержимости, всегда носил на размер меньше. Хотя ему было уже за сорок, в волосах его не было даже намека на седину – напротив, его шевелюра неестественного пшеничного цвета была аккуратно зализана на черепе назад. Некоторые женщины в офисе считали его душераздирающе привлекательным, чуть ли не воплощением альфа-самца, но Андреа находила начальника лишь комично-отвратительным. Чтобы он перестал доказывать свое превосходство, ей пришлось подождать еще минуту.
– Эти фотографии отвратного качества, – зашипел он, скрывая возбуждение, охватившее его, когда она выложила их перед ним на столе.
– Да, так оно и есть, – спокойно ответила Андреа. – Но эти снимки предназначены для вас, у меня на флешке есть более качественные версии.
– И где эта флешка? – тут же спросил он. Когда Андреа не ответила, он поднял на нее глаза и сказал: – Хорошая девочка, быстро учишься.
Хотя тон слов был унизительно-покровительственный, Андреа, услышав скупой комплимент, помимо своей воли испытала в душе гордость. Их шансы на победу в этой игре выровнялись – теперь они превратились в двух акул, кружащих вокруг одного куска мяса.
– У полиции есть оригиналы? – спросил он.
– Да, есть.
– У Волка?
Элайджа уже давно питал нездоровый интерес к ее разводу с печально известным детективом. По ту сторону Атлантики скандал вокруг Киллера-Крематора стал информационной бомбой.
– В таком случае нас нельзя обвинить в сокрытии улик, да? Передай снимки ребятам из отдела компьютерной графики. Насчет увольнения забудь.
Элайджа застал Андреа врасплох. Он, конечно же, понял, что она стремилась не просто сохранить должность, но и добиться исключительного права на освещение сенсации. Главный редактор, должно быть, расшифровал возникшее на ее лице выражение – его ухмылка стала злой.
– Не надо делать вид, что тебя надули. Ты свое дело сделала и на том все. Изобель уже на месте. И репортаж будет делать она.
Андреа почувствовала в глазах знакомое пощипывание. Стараясь скрыть слезы, она отчаянно пыталась придумать ответный ход:
– Тогда я…
– Что ты? – засмеялся он. – Уйдешь? Отнесешь фотографии куда-то еще? Бьюсь об заклад, что флешка, о которой ты говорила, является собственностью компании. И если я заподозрю, что ты пытаешься покинуть стены офиса, что-нибудь прикарманив, то прикажу охране тебя обыскать.
Андреа представила себе маленький черный прямоугольник, втиснувшийся между картой постоянного клиента сети «Старбакс» и удостоверением профессионального инструктора по дайвингу. Флешку найдут за пару секунд. Но в этот момент до женщины вдруг дошло, что у нее еще остался последний козырь.
