– Так вот, моя дорогая, все это полное дерьмо, – повысил он голос. – Интрига на том и строится! Ну подумай сама – кто станет смотреть скучное Би-Би-Си, если мы покажем, как горячо любимая жена Волка узнает о его кончине в прямом эфире? Разве такое можно пропустить?
Андреа горько усмехнулась и встала, чтобы уйти.
– Вы сами хоть понимаете, что говорите?
– Я реалист. Тебе ведь все равно придется через это пройти, так почему не сделать это на камеру, попутно превратившись в звезду? Кстати! Тебе же ничего не стоит убедить его дать накануне интервью. Какое душераздирающее будет зрелище! Прощание в прямом эфире!
Андреа опрометью выскочила из кабинета, с силой хлопнув дверью.
– Подумай! – крикнул он ей вслед. – К выходным жду от тебя ответа – либо «да», либо «нет»!
Через двадцать минут Андреа снова нужно было выходить в эфир. Она спокойно прошла в женский туалет, убедилась, что в кабинках никого нет, и дала волю слезам.
Эдмундс громко зевнул. Дожидаясь в лаборатории экспертов-криминалистов Джо, он устроился в тесном углу между холодильником и мусорным бачком, подальше от морозильника для трупов, на который молодой детектив то и дело поглядывал, царапая что-то в своем блокноте.
Накануне он допоздна засиделся, изучая бумаги, припрятанные на кухонном шкафу, и спать лег лишь в четвертом часу ночи. Хотя у Тиа с ее ростом не было никаких шансов их найти, ее новый любимчик все же добрался до них по занавеске и, конечно же, нагадил на очень важные свидетельские показания. Хотя до обеда еще было далеко, Эдмундс чувствовал себя совершенно разбитым. Как бы там ни было, его усилия не пропали зря – он наткнулся на дело, которое гарантированно поможет им продвинуться в расследовании.
– Боже мой! Что с тобой, черт возьми, случилось? – спросил Джо, переступая порог лаборатории.
– Ерунда, – ответил молодой полицейский, выбираясь из своего угла и подсознательно трогая разбитый нос.
– Да, это определенно он, – заявил Джо, – все три снимка сделаны одной и той же камерой.
– Только не говорите, что кровь ничего не дала.
– Хотел бы, да не могу. По нашей базе он не проходит.
– Значит, раньше его не арестовывали, – произнес Эдмундс скорее для себя, чем для собеседника, – теперь можно с легким сердцем вычеркнуть тех, кто проходил по старым делам, процент получится довольно большой.
– Группа крови – первая, резус положительный.
– Встречается редко? – с надеждой в голосе спросил Эдмундс.
– Да ее как грязи, – ответил Джо, – ни хронических заболеваний, ни мутаций, ни алкоголя, ни наркотиков. Цвет глаз либо серый, либо голубой. Знаешь, для самого извращенного в новейшей истории серийного убийцы его кровь представляется до безобразия банальной.
– Значит, вам нечем нас порадовать?
– Я этого не говорил. Отпечатки обуви сорок четвертого размера, узор соответствует ботинкам армейского образца. Может, он военный?
Эдмундс вновь вытащил блокнот.
– Эксперты, работавшие на месте преступления, обнаружили следы асбеста, гудрона и лака, а также меди, никеля и свинца в количествах заметно больших, чем содержится в окрестных холмах. Может, какой-нибудь склад?
– Проверим, – сказал Эдмундс и захлопнул блокнот. – Спасибо.
– Эй, я слышал, вы идентифицировали туловище. Ты выяснил, что это была за татуировка? – спросил Джо.
– Вылетающая из клетки канарейка.
– И зачем ее было сводить? – озадаченно протянул Джо. – Курам на смех!
Эдмундс пожал плечами.
– Просто она поняла, что некоторые канарейки навсегда остаются в своих клетках.
Посольство Ирландии представляло собой внушительное шестиэтажное строение, расположенное на углу квартала Белгрейвия и выходившее фасадом на Букингемский дворец. В тот безветренный, солнечный день Волк вошел в импозантную арку, купавшуюся в тени флагов, безвольно повисших над оживленной мостовой, и зашагал по широкому коридору, под которым располагался цокольный этаж с мусоросборниками и аварийным выходом.
В свое время Волк, пусть и не по собственной воле, побывал во многих посольствах, и все они неизменно производили на него одно и то же впечатление: высокие потолки, старинная живопись, зеркала в пышных оправах и удобные диваны, выглядевшие так, будто сесть на них не осмелится ни одна живая душа. Ощущение было такое, будто он пришел в гости к богатому родственнику, который, с одной стороны, хочет радушно тебя встретить, но с другой – побыстрее выпроводить, пока ты ничего не сломал. Это здание тоже не было исключением.
Миновав пост охраны в зоне для посетителей, Волк оказался у подножия широкой лестницы, по бокам которой возвышались замысловато украшенные бирюзово-голубые стены. Поднимаясь наверх, он трижды останавливался, чтобы полюбоваться сложными орнаментами на бирюзово-голубых стенах, а когда наконец добрался до последнего этажа, его встретил знакомый визгливый голос Эндрю Форда, отражавшийся от стен изысканного коридора.
Перед тем как вновь встретиться лицом к лицу со скандальным клиентом, Волк задержался и бросил взгляд на высившийся вдали Букингемский дворец. Потом улыбнулся вооруженному охраннику у двери, который никак на это не отреагировал, вошел в роскошно обставленную комнату и увидел Финли – тот спокойно смотрел телевизор, не обращая внимания на Форда, катавшегося по полу, как капризный ребенок.
В обычных обстоятельствах комната явно служила сотрудникам офисом. Чтобы с комфортом разместить наглого гостя, компьютеры, столы и шкафы для документов частично унесли, частично сдвинули к стене, притащили кровать и пару диванов, а какая-то добрая душа даже позаботилась о чайнике и телевизоре.
Как истинный раб привычек, Форд наверняка спал перед телевизором на безупречном кожаном диване, теперь застеленном тем же вонючим, грязным одеялом, которое детектив уже видел у него в гостиной. Зрелище жалкой человеческой развалины, поселившейся в столь декадентском окружении, было впечатляющим, и Волк не мог поверить, что из всех своих пожитков их подопечный решил взять с собой эту тошнотворную постельную принадлежность, чтобы протащить ее через всю страну, а потом и обратно.
– Волк! – закричал Форд, будто старому другу, и победоносно завыл.
Финли в знак приветствия махнул рукой, он сидел на другом диване, без одеяла.
– А что он кричит, когда видит тебя? – спросил его Волк.
– Боюсь, я не смогу этого воспроизвести. Скажу одно – приятного мало.
Форд поднялся с пола, и Волк увидел, что у него лихорадочно дрожат руки. Ирландец подбежал к окну и выглянул на копошившуюся внизу улицу.
– Он идет, Волк! – воскликнул он. – Идет, чтобы убить меня!
– Кто, киллер? – недоуменно спросил Волк. – Пусть себе… У него все равно ничего не получится.
