Так устроено мироздание.
Сергей видел всю эту перспективу будто ее глазами и не мог сдержать собственных – ее! – эмоций, и непроизвольные слезы тоски и обреченности текли по щекам, а бабушка Лена смотрела на прозрачные капли, катившиеся из глаз вепса, и в каждой, должно быть, угадывала отражение ушедшей навсегда внучки; ушедшей без причины, без веры, без молитвы.
Женщина нашла в себе силы сказать:
– Я вижу, что вы очень добрый человек, Сергей, очень хороший…
– Я так сожалею… Мне очень жаль вашу девочку.
Для него это было очень мощным потрясением. Не приведи господь кому-то пережить смерть своей младшей кровинушки – это самое страшное прижизненное испытание для души, но такие смерти, к сожалению, в этом мире происходят ежедневно и даже ежеминутно, и пережитое им в тот день на съемочной площадке оставило внутри глубочайший шрам.
Необходимо было учиться ограждать себя от такой близкой сопричастности постороннему горю. Такой подход представлялся единственным способом сохранить ему относительную ясность рассудка на собственную ближайшую перспективу.
* * *
Время замерло. Вот я вроде бы летела вслед за собой на машине скорой помощи, но на мосту меня не стало. Не стало совсем – в том моем молодом и красивом теле, к которому я привыкла за семнадцать земных лет. Вода – мощный источник информационного обмена, и когда моя душа соприкоснулась с ее поверхностью, я, привыкшая при жизни ощущать потоки оживляющей влаги на своих плечах, груди, в длинной густой копне волос, которой так завидовали многие подруги, теперь почувствовала ее отчуждение и неприятие, жгучий холод и одиночество.
Я вижу другие эго, входящие в речной поток везде вокруг меня в это же самое либо иное в прошлом или будущем время, и они полны яркого чарующего света, невообразимой легкости и божественной сопричастности в одухотворенном полете, но они не видят меня. Я для них невидима. Есть рядом и другие – такие же, как я, но и для меня они невидимы. Я просто ощущаю их присутствие. Настороженное. Чуткое. Чужое. Я знаю, что они есть и также блуждают в этом отрезке пространства, наблюдая за раем издали, из темноты. Как и я.
Солнце, стихия огня, здесь не греет. Ветер не обдувает. Ничто более не радует и не веселит. Вепс думает, что это на триста лет. Что такое триста лет? Я не знаю. Наверно, и не узнаю. Каждый миг моего состояния – сконцентрированное одиночество, раскаленное сожаление и безысходная тоска. Это и есть наказание.
В земном пребывании мы созданы по единому образу и подобию: внутри меня – Бог, и я внутри Него, как могу я меня же убить, и весь Его мир во мне? Создаем мы себя не сами, и не самим нам решать, когда радикально изменить такое состояние нашего эго – Его души. Заблуждением является идея о том, что моя жизнь принадлежит мне и лишь только мне одной – вознесенной другими или отвергнутой, униженной ими или оскорбленной. Здесь вот, например, любимы всегда и все. Кроме таких, как я. Ничего не изменилось с переходом – разве что стало еще хуже.
Так что я ошиблась.
Я реально очень сильно ошиблась.
Глава 4
Могущество. Сила. Власть. Именно в стремлении за этими атрибутами жизни человек чаще всего и идет в магию… но находит здесь лишь свою погибель. …Истинное магическое ремесло учит только тому, как жить в гармонии с силами этого мира.
Вертикальная воля, Алексей Похабов
Все становилось уже довольно серьезно. Я начал задумываться. Я дизайнер по профессии и, говорят, талантливый – готов ли я был кардинально поменять свою жизнь? А к этому все шло. Ввязавшись в этот проект, я втайне надеялся, что поставлю галочки в нужное время в нужных московских местах, для успокоения Кристины, на том все и закончится. Даже прошел дополнительный кастинг и после нескольких дней редакционного молчания посчитал, что все само собой нивелировалось, и теперь жизнь снова пойдет своим чередом. Но у Мироздания были свои планы. У Кристины тоже. Причем в этот раз они удивительным образом совпадали.
Мне позвонили из редакции и пригласили в первый раз на съемку, которая пришлась на день семидесятилетнего юбилея нашей бабушки. Какой здравомыслящий человек оставит семью в этот день? Я так им всем и сказал, и у Кристины случилась истерика.
– Ты бездушный, бессердечный эгоист! В тебя поверили, ты даже смог настроиться на человека по скайпу и разложить по полочкам все значимые события ее жизни! Сколько, думаешь, в мире людей способны такое сделать, скажи мне? Скольким может понадобиться твоя помощь даже на самой «Битве»? Такой шанс выпадает один раз на миллион, но сто миллионов! Если бы ты прислушивался ко мне хоть иногда, то все…
…Ну и так далее. Но бабушке исполнялось семьдесят – чем не повод? В прошлый раз я уступил супруге, согласившись на участие в телешоу как бы в принципе, но на такие глобальные жертвы мы с ней не договаривались.
– Я в этот день в Москву не поеду. Но участником этого проекта я буду.
Она внимательно на меня посмотрела и как-то поверила, успокоилась. Зачем я это сказал? Вот так просто вырвалось.
Вот так просто затем все и случилось. Мы никогда не расставались с женой на столь долгий срок, и я, признаюсь, очень переживал – как она будет одна в Петербурге с ребенком: кто поможет, подскажет, подвезет, пожалеет? Проект длится несколько месяцев, и особо-то из Москвы туда-обратно не наездишься. Но я все равно как-то умудрялся попасть домой к показу очередного выпуска со своим участием, иногда появляясь за полчаса до начала, чтобы посмотреть его вместе с ней, потому что знал, насколько для нее это важно. И потом уезжал обратно в Москву. Таковы были условия договора с проектом: быть готовым в любой момент собраться, как солдат под ружье, и на битву. Так что это вполне объективно был наш с ней совместный проект.
Говоря про съемки, нельзя не вспомнить пустынную деревню из мира кино посреди полей и лугов, возведенную специально для целей монтажа средневековых эпизодов. Она сама по себе-то как призрак, а если внутри еще возведен эшафот с висельниками, то возникает двоякое чувство: с одной стороны, ты понимаешь, что все это бутафория, и никакой связи этих стен с реальными событиями тех веков нет; а с другой, видя серьезных взрослых людей со связанными за спиной руками, с петлями на шеях и при палачах, мурашки бегут по спине. И это не какое-то сакральное чувство. Я думаю, что в такие игры не стоит углубляться. Даже касаться темы заигрывания со смертью не стоит. Серьезные и опытные экстрасенсы умеют себя оградить от последствий таких кошек-мышек, да и то… Зачастую все проявляется гораздо позже, и не всегда при свидетелях, ведь закон сбалансированности Мироздания в постоянном действии, и если даже случайно затронуть некие силы невинной, на первый взгляд, фразой или мимолетным жестом, в привязке к смерти, а те вдруг окажутся слишком восприимчивыми к этим вербальным и невербальным символам – зачем будить лихо? Пусть спит себе тихо. Немудрено, что многие из участников оказались просто морально не готовы к такому испытанию: элементарные этические соображения или религиозные убеждения блокировали любые попытки выйти на контакт с другой стороной материального. Духи не так просты, как их вполне научно описывал Чарльз Ледбитер, будьте уверены – при всем моем уважении к маэстро теософии.
