Жуки, видимо, тоже про меня вспомнили. Лежа на животе под чьей-то девичьей кроватью, я вдруг уловил их шуршание у себя на спине. А банка, которую я все еще судорожно сжимал в руке перед собой, была наполовину пуста. Если б я не знал, кто это меня щекочет, то ощущения могли бы быть даже приятными. Но в том-то и дело, что знал я определенно точно и в панике дернулся кверху, совсем забыв о металлической сетке кровати, на которой мирно посапывала одна из девочек, не догадываясь о происходящем внизу. Впрочем, она лишь слегка подскочила на постели, даже не проснувшись.
Яркий сноп света от фонарика резанул по моим зажмуренным глазам, и я, больно ударившийся перед этим об импровизированный потолок, тут же смог изобразить зевок и потянулся на полу, пробормотав:
– Чего по ночам шастаете, спать не даете?
Следующим высветился Сенька. В отличие от меня, он не притворялся ни спящим, ни случайно зашедшим на чашку чая под кровать прохожим. Он просто в ужасе пялился на сидящего перед ним майского жука, не смея произнести ни звука.
– Выползаем все, живо! – донеслось до нас гремучее шипение директора, и я сразу и не понял-то даже, кому выползать – жукам или нам с Сенькой.
В тот раз двоим отдыхающим пришлось по-морскому мыть полы на веранде до полуночи: вожатый Дима от души выливал полное ведро воды, а мы тряпками собирали всю эту воду назад в ведро, причем отжать нужно было ровно столько, сколько вылилось. Хоть слезами добавляй.
Ночной труд облагораживает. После трех собранных ведер мы спали в своих мягких постельках, как сурки в норках, и даже утренний протяжный крик Светы, обнаружившей на своей подушке одного из обитателей моей банки, забытого второпях накануне, не принес мне желанного удовлетворения – спать хотелось сильно, а руки-ноги ломило так, будто это их ночью отжимали вместо тряпок.
Пару дней я ходил тише воды и ниже травы, помня про упражнения с ведрами под луной. Но природу не обманешь, а юного вепса не согнешь – ближе к середине смены настала пора Больших Зубных Паст.
Как-то после полдника у меня появилась очередная идея, и я подошел к Семену с видом бывалого заговорщика, подмигнул ему:
– Сегодня идем?..
– Куда? – не понял товарищ.
– Девчонок пастами мазать. Забыл, что ли?
Семен поскреб затылок.
– С тобой как свяжешься – так обязательно влипнешь: или под поломойку, или под кровать.
– Трусишь? Слабо, что ли?
– А вот и нет! Спать сегодня хочу, вот и все.
– Струу-сил, струу-сил, струсил! – запел я.
– Сам ты!.. – И Семен побежал к футбольному полю.
Ну и ладно! Я решил действовать в одиночку. Можно было, конечно, позвать еще кого-нибудь из мальчишек, но тогда были бы нарушены условия конспирации. Ведь чем больше ребят знали о готовящейся вылазке, тем больше шансов, что информация достигнет стана противника, и девчонки будут готовы к нашествию, а это в мои планы никак не входило.
Весь вечер я вел себя самым прилежным образом: убрал в своей тумбочке, привел в порядок постель, аккуратно расставил обувь, включая резиновые сапоги на случай дождливой погоды, и даже зубы честно на ночь почистил, приметив при этом, кто из девочек какой пастой пользуется. После отбоя одним из первых юркнул под покрывало в своей кровати и старательно изображал самое неподдельное желание отдохнуть и выспаться как следует после перипетий прошедшего дня.
Свет погас, и теперь главное было – не уснуть самому ненароком. Я напряженно вслушивался, как товарищи рассказывали некоторое время разные байки, но постепенно разговоры утихли, и через некоторое время по комнате разносилось только мерное сопение, да слышался порой скрип половиц на веранде под легким шагом Ольги Валерьевны, охранявшей в ту ночь наш покой. Через час и она должна была уйти спать в свою комнату, и вот тогда настанет время действовать.
Я ворочался с боку на бок, щипал себя за локти и тянул за волосы, даже пальцами глаза растопыривал – лишь бы не уснуть и выдержать этот самый тяжелый период вынужденного ожидания. Поэтому-то вдвоем-втроем всегда веселей и легче – можно было бы еще тихо поболтать, отвлекая себя от сонных мыслей. Но ничего, не впервой.
Через час томительного ожидания, когда, казалось, даже совы угомонились на деревьях, я осторожно, чтобы не скрипнуть пружинами матраца, поднялся с постели, достал из тумбочки заранее приготовленные и аккуратно сложенные три тюбика зубной пасты, забытые кем-то в умывальнике и предусмотрительно собранные мною прямо перед сном. Свой тюбик использовать нельзя было ни в коем случае – это улика, и прошлым летом я так и попался, когда кто-то из девчонок моего отряда сравнила все зубные пасты ребят с той, которой была выпачкана вся их комната, и вычислила меня как основного виновника всего ночного беспорядка. Ну, на этот раз я уже не наступлю на прошлогодние грабли! За одного битого двух небитых дают, так что – «Всегда готов!»
Тихонько прошмыгнув из мальчишеской спальни на веранду, я на цыпочках подкрался к двери напротив, приложил к ней ухо и прислушался. Внутри стояла гробовая тишина. «Спят, родимые!» Правила противопожарной безопасности запрещали закрывать комнаты на засовы или задвижки, поэтому мне без труда удалось открыть дверь. Все было спокойно, и я вошел, задержав дыхание и вслушиваясь в темноту.
Вначале сверху на меня упал чей-то туфель, больно стукнув по макушке. Я все же успел среагировать, изловчился и ухватил его, не дав ему грохнуться на пол. Потирая ушибленную голову, я тут же смекнул, что девчонки, наверно, каждую ночь «включали» такую сигнализацию, пристраивая ее к двери сверху на специальный гвоздь, больно и шумно срабатывающую на любое несанкционированное проникновение.
Затем, сделав пару неуверенных шагов вперед, я чуть было не налетел на пустое ведро, расположенное прямо по проходу. Хорошо, хоть без воды.
«Целое минное поле устроили! – с досадой пронеслось в моей ушибленной голове. – Нужно быть осторожнее». Я двинулся дальше и подошел к первой жертве, доставая из – подмышки нагретый тюбик с пастой. Со знанием дела отвинтив крышку, я выдавил радужную смесь себе на запястье, пытаясь определить – достигла ли она температуры тела? Удовлетворенный результатом, я нагнулся над кроватью и выдавил тонкую полоску из тюбика на лоб, мочки ушей и подбородок первой девочки, которая даже не шелохнулась.
Закончив у первой кровати, я двинулся дальше по проходу, останавливаясь перед каждой для выполнения своей миссии. Наученный прошлым опытом и советами «бывалых» друзей, я сознательно избегал мест на лице рядом с глазами и носом во избежание неприятных ощущений жертвы и запаха пасты во сне, способных разбудить раньше времени. Также негласные инструкции запрещали наносить пасту на ступни ног. Да, в лагерном уставе это не прописывали, а напрасно…
И в этот момент я замер, внутри у меня вмиг все похолодело: из окна на меня пялился серый силуэт в капюшоне с поднятой вверх клюкой. Клюка зловеще раскачивалась, словно угрожая расплатой. Вот-вот застучит по стеклу!
