– Кто водитель? – спрашивает.
– Пашка Пантелеев. Он уже того… готов. Не к рейсу, конечно.
– Сам, небось, с Пантелеевки?
– Ну и что? Я тоже с Пантелеевки, но не Пантелеева же, это так, совпа…
– А как вы с ним домой собирались попасть?
– Он сказал, что доедем потихонечку, без пассажиров. В первый раз, что ли… Только его сейчас оттуда не вытащить, – кивнула она на жалюзи.
– Баран, – пробормотал Пассажир, усиленно соображая, что предпринять.
– Что? – моргнула она влажными ресницами.
– Год барана на носу, говорю, – ответил Пассажир, и ему захотелось потереть переносицу да сплюнуть через левое плечо. – Как встречать-то? Мне к Юрке Русину надо.
– Сосед мой, в трех домах от нас живет, – уже с некоторым интересом констатировала она. – А вы кто ему?
– Служили вместе. Сюрприз хотел сделать – зовет в гости уже пятый год после дембеля, вот я и решил… на конец… света.
– Откуда вы знаете?
– Что?
– Мое имя.
– А… Света? О… Юрка писал про тебя много: классная, говорит, девчонка рядом живет, приезжай, дескать… а то все бобылем ходишь.
Она пожала плечиками:
– Конец света уже прошел.
– А у меня такое чувство, что только начинается.
Света впервые застенчиво улыбнулась. У Пассажира перехватило дыхание, и он подумал: «Так вот, оказывается, какая она… Про которую столько пишут, которой восхищаются и посвящают песни: эта сводящая с ума девичья улыбка, ради которой, наверно…»
– А вы водите?
– Я? Вожу?.. Хороводы, что ли?
Она рассмеялась.
– Да, у меня есть права… А что?.. О-о… возникла идея, Снегурочка Света?
– Вот, я подумала… Может, взять ключи у Паши, чтобы… ну, автобус прогреть, например? Холодно же.
Произнося эти короткие фразы, она продолжала загадочно улыбаться, глядя будто сквозь далекие закрытые жалюзи.
Через пять минут они уже прогревали рейсовый «ПАЗик»; через десять, сделав пробный круг по стоянке и предупредительно оставив Павлу П. записку на парковке, Пассажир с кондуктором рассекали трассу на Пантелеевку; через сорок приехали – в том плане, что совсем: двигатель молотит, а колеса не крутятся. Наверно, какой-нибудь ремень внутри порвался. Пассажир не механик, Света – тем более. Тепло в салон поступает, новогоднее радио празднично заливается единственным и слегка осипшим динамиком, а значит, не конец еще.
На «ты» они окончательно перешли после его истории про то, как он тырил лимоны зимой на улицах Тель-Авива, и она тем же промышляла в отношении груш с огорода бабы Вали летом – в общем, очень близкие натуры оказались.
– Бог мой, я столько звезд на небе никогда в жизни своей не видал! – с искренним восхищением говорил москвич-Пассажир, озираясь вокруг, когда они незадолго до полуночи выскочили посреди белесой степи на свежий новогодний морозец умыться рыхлым обжигающим снегом.
– Как фиников на пальме? – звонко щебетала она.
– Как шекелей на счетах Абрамовича! – весело вторил ей он, разбрасывая перед собой руками сугроб. Припорошенные оба с головы до пят, они быстро ринулись назад к двери автобуса, смеясь и чертыхаясь на ходу.
Про Юрку Пассажир как-то незаметно для себя позабыл, а она – про местный флэшмоб новогодний, куда так спешила недавно. Между делом они как-то совершенно естественно накрыли импровизированный стол из содержимого котомок, словно не в первый раз уже были вдвоем, и сели проводить старый.
Тут он подумал, что, пожалуй, погорячился относительно «Вдовы Клико» – сейчас бутылочка оказалась бы весьма кстати вместо пресловутого «Советского», и чего бы ему ее было не прихватить напоследок, на общем-то позитиве? Хотя…
Молнией мелькнуло воспоминание о записке с обращением к Нему, которую Пассажир, бережно свернув, просунул в свободную трещинку Западной Стены в Старом Иерусалиме – не так давно, а будто вечность. Неужели-таки правда все?..
Они чуть было не пропустили и волшебное полночное радиопиканье: из-за разницы во времени куранты куда-то запропастились; Света смеялась и с юношеской непосредственностью рассказывала «секретные» институтские истории, а Пассажир никак не мог поверить, что попал именно в то самое – самое верное – расписание рейсов. А коллеги ж, поди, морщатся сейчас от заморского «игристого» под раскидистыми новогодними пальмами, бедолаги…
Ближе к четырем, когда уже замигала топливная лампочка на приборной панели «ПАЗика», а стекла в салоне покрылись толстым-претолстым слоем наледи от их дыхания, Пассажир вспомнил, что его мобила все еще жива, а у Юрки тоже ведь есть волшебный десятизначный номер. Да и сюрприз, как никогда, актуален – пусть выручает старого армейского товарища…
… С невестой, как и обещался.
Второе кольцо
Она вышла из супермаркета и, пробравшись сквозь ряды припаркованных безликих автомобилей, вспоминая на ходу, что же она забыла купить в этот раз, подошла к белой «Тойоте», в которой ее, наверно, ждали. Открыла, не глядя, заднюю дверцу, поставила полную сумку, вслед протиснулась сама на серое велюровое сидение, держа в руке длинную ленту чека. В салоне играла музыка. Негромко. Ненавязчиво. Даже как-то незнакомо. Машина почти сразу тронулась, занимая пятно в бесконечной веренице выезжающих с парковки.
Он молча вырулил из парковочной зоны, бросая то и дело взгляды по зеркалам бокового вида: совершенно не хотелось в этот день кого-то ненароком задеть и глупо встать в ожидании инспекторов. День близился к концу, а еще столько нужно было успеть…
Наконец, выбрались. Двигатель свободнее вздохнул в общем потоке на широком шоссе.
– Послушай, она таки пробила два раза кальмаров! – в сердцах воскликнула молодая женщина на заднем сидении, оторвавшись от чека, и раздраженно скомкала в руке длинную ленту.
– Что? – спросил он, и оба одновременно взглянули в зеркало заднего вида.
– Вы кто?! – воскликнули в унисон. И добавили одновременно:
– А где мой муж?
– А где моя жена?
– Вы сели не в ту машину!
– А вы не видите, кого везете?!
Назад к супермаркету возвращались молча. Потребовалось некоторое время, чтобы найти полосу для разворота. Приблизившись ко въезду в зону супермаркета, издали заметили каждый свое: ее муж, оказывается, стоял все там же на парковке, а его жена с двумя свертками кружила рядом в поисках своей «Тойоты». Ее муж с улыбкой наблюдал за молодой взбалмошной шатенкой с поклажей – женой шофера чужой «Тойоты».
– С началом лета вас! – вдруг сказал водитель, не оборачиваясь назад, где его незнакомая случайная попутчица, надув губы, молча пялилась в окно, и впервые как-то грустно улыбнулся. Она посмотрела на него в зеркало со своего чужого заднего сиденья.
