Показательно в этом плане испытание на выявление человека, имеющего алкогольную зависимость, из шести участников эксперимента – для меня открылись на площадке ауры всех присутствовавших, и я дал им всем предельно исчерпывающие характеристики, в итоге верно указав единственного зависимого, молодую девушку. «Вы угадали», – сказала она, поднимаясь с высокого табурета, на что я резонно ей ответил: «Я не угадал! Я с вами работал». Ведь это действительно была для меня уже тогда настоящая работа, а не гадание: я концентрировал свое внимание на каждом участнике, вглядываясь на уровне сенсорных ощущений в личные биологические поля этих людей, и те ощущения, которые в итоге я получил, позволили мне интерпретировать явившиеся знания в совершенно конкретный вывод. В отличие от меня, например, кто-то смог выдать много информации интимного плана, почерпнув ее на ином ментальном уровне, но в итоге не выполнить задание, однако, произведя должное впечатление при этом – на телезрителей. В таких случаях один из моих учителей в художественной школе, в которую мой отец определил меня еще в пятилетнем возрасте, помню, говаривал: «Эффектно, коллега, но не эффективно».
Я к чему клоню: при нарастании давления отвлекающих факторов человеку сложнее становится сосредоточиться на своей цели, и если такое состояние еще усугубляется неким потенциально реализуемым сценарием, исход которого более или менее предсказуем, то все в итоге начинает казаться уже не стоящим тех усилий и напряжения, которые мы затрачиваем на выполнение своих заданий, согласитесь? Это вполне понятно и закономерно, тем более когда речь идет о дилетантах-любителях, испытывающих прежде всего свои собственные силы в новом для них амплуа. Примерно так я себя ощущал в конце осени, на финальном для меня отрезке шестнадцатой «Битвы экстрасенсов».
Кристина, не скрою, уговаривала меня тогда же и завершить с «Битвой», причем просила так же настойчиво, как в самом начале – принять участие в проекте. К тому времени я уже знал свои сильные и слабые стороны, а главное – имел точное представление о собственных зонах развития и совершенствования обнаруженных вдруг на проекте навыков, доселе скрытых под искусственной мантией неверия в собственные возможности. Нужно было еще многое понять и изучить, закрепить на практике. Но не в моих правилах бросать начатое или нарушать принятые на себя обязательства на каком-то отрезке, да и знал я вполне определенно, когда вернусь в родной Петербург.
После упомянутого испытания в тот день ко мне подошла одна из служащих организаторов проекта и попросила выслушать ее. Сейчас, по прошествии времени и завершения череды связанных между собой событий, я уже могу рассказать, о чем шла речь: она показала мне свадебную фотографию довольно-таки молодой и очень эффектной пары, и также у нее находились некоторые личные вещи супругов.
– Сергей, прошу вас!.. У моей подруги Ирины пропал муж – уехал в командировку на машине, и третью неделю его нет. Вот, не могли бы вы… – Она показала то, что у нее имелось с собой, помимо фотографии.
После испытания на съемочной площадке я еще находился в том состоянии, которое психиатры называют страшным словом «пограничное», но, слава создателю, все прекрасно помнил и осознавал, ощущая себя одним целым и в гармонии с Мирозданием. Присев где-то возле подоконника, я взял личные вещи супружеской пары – носовой платок, кожаный брелок со связки ключей, и, помнится, был серебряный перстень, весь набор сугубо мужской, – и вновь вернул себя на уровень другой реальности.
Я просидел, вслушиваясь в свои ощущения, не менее получаса, как мне показалось. Девушка, попросившая меня об этой услуге, терпеливо находилась все это время рядом, периодически подскакивая и нервно измеряя мелкими шажками крохотный пятак перед подоконником. Полученная тогда мною информация шокировала даже меня своей определенностью и недвусмысленностью, и я в итоге сказал ей:
– Забавно, что она называет его обычно по фамилии. Что-то на «А», мне кажется – Аркадий? Нет, погодите, Акул… Аким… что-то в этом роде. Он где-то недалеко, на самом деле.
– Он жив? – Она судорожно схватила меня за рукав стеганого пальто, которое я к тому времени распахнул: стало жарко.
– Я, по правде сказать, не готов определить его в другой мир. Не вижу его там. И на фото – хорошая аура, живая, по крайней мере. Ирина – ваша сестра?
Девушка сглотнула и кивнула молча в ответ.
– Вы просто по фото похожи, – попробовал я пошутить. – Вашего папу звать Олег?
Она неуверенно улыбнулась и снова кивнула.
– Очень тесные кровные узы. Это даже удивительно, честное слово, блин. Точно знаю, что она сейчас несет на себе что-то большое… совсем ей не свойственное, мне кажется. Подношу ладонь к ее изображению, и мне видится сразу муравей с огромным куском сахара на спине. А кусочек, знаете, такой не слабый, нерафинированный – сахар тот кусковой, как будто.
– Она из домохозяек сразу в гендиректоры попала. Вдруг. Случайно.
– Да ладно!..
Девушка снова кивнула.
– Потому что муж уехал? Видимо, так, да. И это не здесь, не в Москве. Там холоднее. Я, правда, боюсь вас понапрасну обнадежить, но мне почему-то кажется, что он по собственной воле, сознательно, словно под землю ушел – как в подполье. И появится, когда все… придет в то состояние, которого он ожидает. Он планирует. Манипулирует, как кукловод, – за ниточки марионеток дергает. Точно могу сказать, что он это и для нее делает. В том числе. Ирине нужно быть осмотрительной, возможна чья-то смерть в ближайший месяц-два, совсем рядом с ней – что-то, связанное с работой.
– Она не пострадает?
– Морально – да. Деньги на кону какие-то большие. Бизнес. Это же его бизнес, которым она теперь, как вы говорите, управляет?
– Это его бизнес. Их совместный, точнее. Семейный.
– Да, верно, совместный. Семейный. Странно, вижу вот, как будто такую же фотографию, только они втроем на ней. С сыном – у них сын родится! Хм, скоро вернется муж, стало быть…
Конверт десятый
Что есть одиночество? Быть одному телом в пустой комнате? Гораздо страшней быть одному среди тысяч пустых тел…
Никак. Нигде. Никогда, Джулия Ванг
Конец октября выдался в том году снежный. Солнце не успевало до конца растопить лежавший на зеленых газонах снег, как выпадал новый. Затем опять казалось: ну все, по-прежнему золотая осень, но в пятницу снова метель, и снова сугробы, и уже конца и краю этому было не видно – небо будто измывалось над людьми, компенсируя свою инертность на протяжении минувшего изнуряющего своей бескомпромиссностью лета.
И вот снова солнечный денек.
Ирина встала из-за широкого стола и подошла к окну, раздвинув бежевые жалюзи. За окном сияло солнце, на тротуарах, вымощенных фигурной плиткой, блестели лужи, и было заметно раздражение прохожих, то и дело обходивших испаряющиеся бурые пятна. Она в задумчивости постучала длинным ухоженным ногтем по пластику подоконника и снова вернулась к столу, где ее ожидала кипа счетов: за коммуналку, за Интернет, за междугородние переговоры, за аренду – мама дорогая, она и не представляла себе, что придется заниматься всей этой белибердой с утра до вечера, отслеживая при этом доходность фирмы. Ведь нужно было соразмерять поступающие средства с необходимостью гашения кредиторской задолженности – иными словами, выдерживать баланс между бюджетом доходов и расходов. Раньше со стороны это казалось все так естественно и просто: поступают деньги, ты платишь своим людям зарплату, а остальное все как бы и есть прибыль фирмы – только успевай распределять. На деле выходило совсем не все так гладко: периодически увольняются сотрудники, приходят пожарные инспектора, теряются важные документы где-то в почте, таскаются проверяющие из всевозможных комитетов, напрягают партнеры; и всем нужны результаты и деньги, деньги и результаты, и как заставить все это, называемое бизнесом, вертеться динамично и без сбоев?
