– Какие доказательства? С помощью чего он может хоть что-то доказать сейчас, когда после совершения преступления минуло двадцать лет и даже больше?
– Все находится в референтуре, – ответил Тернер с неожиданной неохотой. – Можете пойти туда и посмотреть сами.
– У меня нет на это времени, и у меня выработался иммунитет к рассмотрению сомнительных фактов.
– Как и привычка заведомо считать их сомнительными.
– Я настаиваю, чтобы вы сами мне все изложили. – Но из своего настояния он не пытался устроить драму.
– Что ж, хорошо. В прошлом году Карфельд решил заручиться ученой степенью доктора. К тому времени он уже стал действительно крупной фигурой. Сколотил огромное состояние на своих химических заводах – здесь управленческие таланты пригодились в полной мере – и стал играть заметную роль в политической жизни родного Эссена. Но ему захотелось стать еще и доктором наук. Быть может, в этом он несколько напоминает Лео: у него осталось незавершенным дело, и он стремился покончить с ним для порядка. Или ему показалось, что это пойдет на пользу карьере: «Голосуйте за доктора Карфельда!» В этой стране обожают иметь в роли канцлеров докторов наук… И он, если можно так выразиться, снова уселся за парту, написав диссертацию. Причем ему не пришлось проводить никаких лабораторных опытов, и это произвело на всех особое впечатление – его преподаватели пришли в абсолютный восторг. Просто чудо, говорили они. И как он только сумел найти время, чтобы изучить предмет столь досконально?
– Ну и…
– Тема диссертации «Воздействие некоторых токсичных газов на организм человека». Труд оценили очень высоко – он наделал тогда немало шума.
– Это едва ли убедительное доказательство.
– Ошибаетесь. Вполне убедительное. Ведь Карфельд обосновал все выводы своего трактата, ссылаясь на детальное рассмотрение тридцати одного эпизода с летальным исходом.
Брэдфилд закрыл глаза.
– Это не доказательство, – выдавил наконец он заметно побледнев, но рука снова держала авторучку уверенно и твердо. – Вы сами знаете: это не доказательство. Согласен, определенные вопросы напрашиваются. Вероятно, подтверждается, что он все-таки бывал в Хапсторфе. Но до решающей улики этому очень и очень далеко.
– Жаль, Лео вас не слышит.
– Вся необходимая информация была получена им в ходе обычных промышленных разработок. Вот что заявит Карфельд. Или он взял данные лабораторных исследований из третьих рук – подобное признание он прибережет, конечно же, на самый крайний случай.
– Из рук настоящих мерзавцев и преступников.
– Даже если установят, что источником информации был Хапсторф, можно найти десятки объяснений, каким путем она дошла до Карфельда. Вы же сами сказали, он лично не принимал тогда в исследованиях никакого участия…
– Нет. Он просто сидел за письменным столом. Так оно часто и происходит.
– Вот именно. А сам по себе факт, что он решил публично использовать данные, послужит ему скорее на пользу независимо от способа получения результатов научных экспериментов. Ему никто не сможет поставить это в вину.
– Понимаете, – сказал Тернер, – проблема в том, что Лео только наполовину юрист: то есть как бы гибрид. Нам придется считаться и со второй его ипостасью. Необходимо учитывать, что он – вор.
– Да, – рассеянно откликнулся Брэдфилд. – Он ведь украл зеленую папку.
– И все же в том, что касается Зибкрона и Карфельда, он подобрался к правде достаточно близко, чтобы представлять для них серьезную опасность.
– Да, типичный случай prima facie
[24], – кивнул Брэдфилд, вновь перечитывая свои записи. – Есть основания для проведения повторного расследования, это точно. В худшем случае прокурор может настоять на возбуждении дела. – Он бросил взгляд на телефонный справочник. – Наш атташе по юридическим вопросам наверняка знает тему глубже.
– Не надо его беспокоить, – успокоительно сказал Тернер. – Совершил преступление или нет, но Карфельд теперь вне досягаемости закона. Он миновал критическую точку. – Брэдфилд уставился на Тернера, и тот непонимающе продолжил: – Против него уже нельзя выдвинуть обвинения, даже если он даст показания, сам во всем признается и все подпишет.
– Ну разумеется! – тихо воскликнул Брэдфилд. – Как же я мог забыть об этом?
В его голосе звучало невыразимое облегчение.
– Отныне сам закон защищает его. Статус ограничения срока давности предусматривает это. Лео сделал себе такую пометку на полях в четверг вечером. Дело закрыто навсегда. И никто уже ничего не сможет поделать.
– Но существует процедура пересмотра срока давности.
– Существует, – подтвердил Тернер, – вот только здесь она неприменима. И виноваты в этом британцы, как ни печально констатировать. Дело об убийствах людей в Хапсторфе расследовали британские подданные. Мы ни на одном из этапов не передавали его в ведение германских властей. Не было суда, не делалось публичных заявлений, а когда немецкая сторона взяла на себя всю ответственность за наказание нацистских военных преступников, мы даже не упомянули об этом случае. Таким образом дело Карфельда исчезло в пустоте, образовавшейся между двумя юридическими системами: нашей и немецкой. – Он сделал паузу. – А теперь в эту же бездонную дыру угодил и Лео.
– Что же он собирался предпринять? В чем состояла конечная цель столь тщательно проведенного расследования?
– Ему необходимо было выяснить все до конца. Он считал своим долгом завершить следствие. Незавершенность дела тенью преследовала его, как иного человека преследует исковерканное детство или жизнь, с условиями которой он не в силах смириться. Лео стремился к справедливости. А остальное должно было стать чистейшей импровизацией с его стороны, игрой не по нотам, а на слух.
– Когда он получил это так называемое доказательство?
– Текст диссертации он получил в последнюю субботу перед бегством. Он сохранил конверт с датой. Я же говорил: он все приобщал к делу. Вот почему в понедельник он пришел в референтуру в приподнятом, даже восторженном настроении. Пару дней провел в размышлениях, что делать дальше. В прошлый четверг обедал с Прашко.
– За каким дьяволом ему это понадобилось?
– Не знаю, хотя размышлял над причинами. И все равно не понимаю. Возможно, хотел обсудить последующие шаги. Или проконсультироваться с человеком, более сведущим в юридических вопросах. Наверное, он тогда еще считал, что есть путь для выдвижения обвинений…
– Но такого пути нет?
– Нет.
– Хвала Господу за это!
Тернер не обратил на эту ремарку внимания.
– А еще существует вероятность, что он просто хотел предупредить Прашко: здесь становится очень опасно. Быть может, искал у него защиты.
