Сегодня с утра, кроме ноющей вторую неделю поясницы, майора Ленскую одолела еще мигрень. Она проснулась рано утром от жуткой головной боли. Не помогли ни горячий душ, ни большая чашка обжигающего чая. Соседка принесла новомодный китайский бальзам, следовало помазать им виски.
Бальзам так вонял, что стало не до головной боли, наверное, в этом и заключался эффект. Восток – дело тонкое!
Страдалица закутала голову платком и отправилась в Эрмитаж, причем проникнуть туда решила со служебного входа.
Тяжело вздыхая и потирая поясницу, Чума-Ленская поднялась по короткой широкой лестнице и поравнялась с первым постом охраны.
На этом посту стоял плотный мужчина средних лет с жидкими прилизанными волосами и крупной бородавкой на носу. Мужчина разговаривал по мобильному телефону.
– Да у нее пробег-то всего ничего! – горячо втолковывал он кому-то. – Она у меня больше в гараже стояла, чем ездила! Какая авария? Не было никакой аварии! А что правое крыло подкрашено, так это мальчишки во дворе поцарапали! Да она вообще как новая, я бы ее не продавал, да очень деньги нужны…
Болезненная женщина притормозила возле охранника, открыла объемистую сумку, порылась в ней, вместо пропуска достала единый проездной билет и помахала им перед носом охранника. Охранник, продолжая свой увлекательный разговор, скосил на билет глаза и возмущенно воскликнул:
– Да кто вам сказал, что она битая?! Ничего она не битая! Она вообще как новенькая! Женщина, что вы встали? Видите, вы людей задерживаете!
Действительно, за болезненной особой уже поднимались двое плечистых грузчиков с огромным фанерным ящиком.
Женщина спрятала проездной, вошла в музей и свернула налево, в директорский коридор.
Евгений Иванович Легов, начальник службы безопасности Эрмитажа, обладал очень выгодной внешностью. Невысокий, плотненький, с круглой лысой головой, жизнерадостным румянцем на круглых щеках и маленькими детскими ручками, он производил на малознакомых людей впечатление человека безобидного и безопасного.
Впечатление это было обманчивым. Те, кому довелось столкнуться с Леговым, хорошо знали, что за безобидной внешностью скрывается настоящий профессионал, мастер своего дела, человек решительный и жесткий.
Легов был полковником ФСБ и, перейдя на работу в музей, не утратил связей с этой серьезной организацией, что очень помогало ему в сложных и щекотливых ситуациях. Разумеется, помогало не только ему, но и руководству музея.
Легов шел по служебному крылу Эрмитажа, с досадой обдумывая последние события. Убийство Карла Антоновича Тизенгаузена бросало серьезную тень на его службу. И как назло, он был в командировке в тот несчастливый день!
Прямо на рабочем месте убили видного сотрудника Эрмитажа – и никаких следов, никаких зацепок! Самое же главное – до сих пор неизвестен мотив убийства. Сослуживцы Тизенгаузена не могут однозначно ответить, пропали ли из кабинета Карла Антоновича какие-нибудь ценные экспонаты… Все-таки учет художественных ценностей в музее еще далек от совершенства!
И работать совершенно невозможно, потому что его заместитель Василий Соловый не сумел отвязаться от милиции. Легов считал, что все, что происходит в Эрмитаже, – это их сугубо личное дело, служба безопасности сама должна разобраться. Если нужно, он может задействовать свои многочисленные связи в ФСБ. А уж когда найдут преступника, то и сдать его милиции, мол, мы свое дело сделали, теперь он ваш. Искать преступника по горячим следам его службе гораздо легче, поскольку они здесь, если можно так выразиться, как у себя дома, всех знают, и сотрудники Эрмитажа относятся к ним лучше, больше доверяют.
Тут Евгений Иванович вспомнил, что снова замешался в дело некий Старыгин, и помрачнел. В свое время много крови попортил он Легову, когда случилась кража «Мадонны» Леонардо. О том, что сам Легов попортил тогда Старыгину крови неизмеримо больше, Евгений Иванович предпочитал не вспоминать.
Легов остановился перед кабинетом Тизенгаузена.
Бумажка с печатью на двери была, несомненно, повреждена…
Опять непорядок! Кто это здесь хозяйничает?
Легов повернул ручку и вошел в кабинет покойного.
В помещении было полутемно, единственная включенная настольная лампа стояла почему-то на полу возле шкафа. И там же, на полу, ползала на четвереньках какая-то особа женского пола в помятом и запыленном брючном костюме, отдаленно напоминающем мальчиковую школьную форму шестидесятых годов прошлого века.
Решив, что в кабинете хозяйничает не в меру ретивая уборщица, Легов строго гаркнул на нее:
– Кто позволил? Я же в хозяйственном отделе предупредил, чтобы сюда не совались! И вообще – ты что, не видела, что на двери печать? Ты что – слепая?
Незадачливая уборщица, громко кряхтя, поднялась с пола и оказалась высокой сутулой женщиной болезненного вида с жидким хвостиком светлых волос на затылке. Уставившись на майора из-под очков подслеповатыми глазами тускло-голубого цвета, женщина возразила:
– Нет, я не слепая. Хотя у меня имеется близорукость, осложненная астигматизмом, и нарушение соосности зрения…
– Набирают в хозяйственном отделе черт знает кого! – рявкнул Легов. – Что делаешь на месте преступления?
– Работаю! – ответила женщина и тут же мучительно закашлялась. – Извините… – прохрипела она, – у меня аллергия на застарелую пыль.
– Работаю! – передразнил ее Легов. – Что значит – работаю? Кто разрешил? Я же ясно сказал – чтобы сюда не соваться, пока идет предварительное следствие! Тебя твой начальник что – не предупредил?
– Мне мой начальник как раз это и приказал! – проговорила женщина, справившись с приступом кашля и вытирая клетчатым платком выступившую на лбу испарину. – А почему вы мне тыкаете?
– Извиняюсь! – недовольно буркнул Легов. Он действительно почувствовал некоторую неловкость оттого, что слишком грубо обошелся с несчастной уборщицей, и добавил чуть мягче: – Освободите помещение и скажите начальнику хозяйственного отдела, чтобы больше никого не присылал!
– При чем здесь хозяйственный отдел? – спросила женщина, доставая из кармана упаковку таблеток и забрасывая одну в рот.
– Как – при чем? А вас сюда разве не из АХО прислали?
– Нет, меня прислали из ГУВД. Майор Ленская, городской отдел по расследованию убийств. – И болезненная особа предъявила растерявшемуся Легову красную книжечку служебного удостоверения.
– Извиняюсь! – проговорил Легов второй раз за несколько минут и заметно помрачнел.
«Надо же так проколоться! – подумал он. – Теряю, теряю квалификацию! Следователя за уборщицу принял! Впрочем, у нее такая внешность, что немудрено ошибиться!»
В оправдание Легова можно было сказать только то, что, как уже говорилось, в службу безопасности Эрмитажа пришел он из ФСБ, с милицией никаких связей не имел. Про известную личность майора Ленскую знал его заместитель, но не доложил начальству. Ох, недолго им вместе работать, у Солового прокол за проколом!
