– Да… глупо. Но не уверен, что это можно выбрасывать в биотуалет. А на улице оставлять не хотелось. Здесь бегают лисы. Как ты думаешь, кто это сделал?
Она поджала губы.
– Уж не думаешь ли ты, что это я?
– Упаси боже. Я думал, может, ты кого видела?
– Я смотрела ТиВиЭс. Наверное, кто-то травит крыс.
Здесь не травят крыс. По крайней мере, мышьяком. Но этого я ей говорить не стал.
Она вывалила содержимое пакета в тарелку, поставила передо мной, а сама вновь уставилась в экран. Одиночество навалилось на меня, как темное глухое одеяло.
– Послушай…
Она с досадой повернулась.
– Да?
– Поговори со мной.
Она, казалось, удивилась.
– О чем?
– Не знаю. Мы же так хорошо разговаривали. Ты рассказывала о себе. О жизни… о последних новостях… не знаю, о чем-нибудь.
– Ну так включи себе последние новости, – она раздраженно постучала пальцем по терминалу, – а я пока досмотрю. Это репортаж из Дворца мод! Один-единственный раз в сезон.
– Смотри, конечно, – я ковырнул вилкой еду, которая уже начала остывать.
В комнате воняло чесноком и горелым мясом.
* * *
А утром ко мне зашел староста.
Песчаная дорожка к дому была мокрой от росы, и когда он шел по ней, оставались темные следы. Здоровый такой мужик.
Я как раз был занят тем, что так и не успел сделать вчера, – подновлял забор. Древесина на изломе пахла замечательно.
Аргус лежал на крыльце, перегораживая собой вход на веранду, и староста топтался внизу, не решаясь войти.
Я крикнул:
– Он вас не тронет!
Но староста все равно не двинулся с места.
Я сказал:
– Я сейчас, – и двинулся напрямик через малинник.
– Это животное, – укоризненно сказал староста, – оно слишком большое, чтобы…
– Чтобы что?
Аргус примерно с крупного ротвейлера. Я видал собак и покрупнее.
Я поднялся по ступенькам, и староста за мной, держась так, чтобы я был между ним и аргусом. Я пододвинул ему кресло и спросил, хочет ли он варенья со сливками или просто так. Но он не захотел ни варенья, ни сливок, ни чаю. Почему-то никто из моих гостей не хочет чаю.
– Погоды нынче стоят хорошие, – сказал староста.
Я согласился, что да, погода просто замечательная.
– Не то что в прошлом году.
Я сказал, мне трудно судить, поскольку я поселился здесь недавно.
– В том-то и дело, – сказал староста. Он устроился поудобней в кресле и сложил руки на коленях. – Я вроде как староста округа. Пришел познакомиться.
– Очень приятно.
– У нас тут людей всего ничего. Деревня, с десяток хуторов… Пара-другая усадеб вроде вашей.
– Угу.
– Меня люди выбрали. Должен быть староста. Хотя людей всего ничего.
– Угу.
– Вот я и пришел познакомиться.
Маска простака самая удобная. Его выдавали глаза.
– Вы редко бываете в деревне.
– Вообще не бываю. За покупками мы ездим в город.
– А у нас там что-то вроде клуба. И любительский театр.
– Будет время, – сказал я, – обязательно схожу на представление. Вы мне программу скиньте.
– А в лесу вас кое-кто видел. И у озера.
– Я люблю гулять.
– Это хорошо, – сказал он, – я всегда говорю – гулять полезно. Я им так и сказал, он ничего дурного не делает, просто гуляет.
– Договаривайте, – сказал я, – и кончайте этот маскарад.
– Ладно, – он вздохнул, – действительно, чего уж там. Вы производите впечатление разумного человека. И безобидного. Но вас здесь не любят. К сожалению.
Деревенский простачок исчез, точно по лицу старосты прошлись мягкой губкой. Я подумал, что он не последний человек в этом их любительском театре.
– Я ни с кем и не знаком.
– Вы не ходите в клуб. Не общаетесь с людьми. Им это не нравится. Они полагают это высокомерием. Пренебрежением. И еще – эта ваша собака.
– Аргус.
– Тем хуже. В деревне многие боятся ходить к озеру.
– Аргус никому не причинит вреда. Иначе кто бы мне позволил везти его на Землю?
– Он чужак. Чужое существо. Кто может за него поручиться?
– Я.
– А за вас?
Мы замолчали. Солнце выпарило росу, и сад был заполнен ровным гудением пчел.
* * *
– Все знают, аргус с человеком вроде как в связке. Одно целое. И если он захочет, чтобы вы, скажем, взяли в руки нож…
– Вы взрослый, образованный человек, – сказал я, – и должны знать, что взаимодействие с аргусом строится совсем на другой основе. Он не может заставить меня что-либо делать. И я его тоже.
– Ага! – сказал он удовлетворенно.
– Что – ага?
– Если он решит причинить кому-нибудь вред, вы не сможете ему помешать. Вы его не контролируете.
– У вас есть собака?
– Ну да, – его голос немного потеплел, видно, он любил свою собаку. – Молли. Она ретривер. Золотистый ретривер.
– Вы контролируете ее?
– Вы же сами сказали, – тотчас ответил он, – аргус не собака.
Мы опять замолчали.
Дурак, хотел я сказать, самодовольный дурак. Ловкий, хитрый манипулятор, недаром тебя выбрали старостой, но ты видишь не дальше своего носа. Все, что вокруг, ты получил именно благодаря аргусам. Ненаселенную, процветающую землю, свободную от неврозов и агрессии, чистый воздух, чистую воду. Это озеро. Иные миры. Ты получил все.
А что получил я? Мы?
– Вам не стыдно? – спросил я тихо.
– Я против вас ничего не имею, – возразил он. – Но я представляю людей. А они вас боятся.
– Чего вы от меня хотите?
– Чтобы вы уехали. Убрались отсюда.
– А если я не уеду?
– Сам я против вас ничего не имею, – повторил он, – но люди… могут быть неприятности.
– Это противозаконно. Вы староста, вы обязаны следить за соблюдением законности.
– Ну… – он поднялся, – я и слежу. Я пытаюсь не допустить неприятностей.
– Не нужно запугивать меня, – я тоже встал.
– Да я и не запугиваю. – Он уже был на крыльце. Аргуса он обошел по большой дуге, но тот все равно встревоженно отодвинулся.
