– Очень хорошо, Ланселот, – сказал я, прокашлявшись, – это воистину удивительная история, и я полагаю, она заслуживает того, чтобы быть рассказанной самому Мерлину.
Мерлин ведь, помимо всего прочего, еще и антивирусная программа, но где этот дурень мог подцепить вирус? Может, какой-то шутник имплантировал его еще при сборке? Это ничего, это ладно, хуже, что остальные слышали этот рассказ – теперь и им чистить память? Или просто включить Грааль в систему стимулов и поощрений – пусть он служит им высшей недостижимой наградой, наподобие морковки, болтающейся у осла перед носом. Надо посоветоваться с Мерлином.
Разумеется, никаких образцов этот дурень не привез, в таком-то состоянии!
– Ступай, сэр Ланселот, – велел я, – мы обдумаем твой рассказ.
– Но это еще не все, сударь мой, – упрямо заявил он, – я не закончил! Ибо стоило лишь мне потянуться к чаше, как все исчезло – и замок, и девы, и увечный король, и я вновь очутился на пустоши, где свистит ветер…
– Вот как?
– На голой пустоши… И я начал озираться вокруг в поисках того замка, и увидел, что, хотя местность вокруг пустынна и дика, огонь по-прежнему горит. Воистину великое чудо было явлено мне, подумал я, и, быть может, еще большие чудеса будут явлены, так что я укрепил дух (каким это, интересно, образом, подумал я) и направил путь к тому огню, однако там не обнаружилось ничего удивительного… Всего лишь…
Молния могла поджечь выход нефти, подумал я, такое уже бывало. Грозы тут просто оглушительные.
– Всего лишь странствующий рыцарь, который раскинул шатер в этой гиблой пустоши.
Так. Плохо наше дело. Активировать сервов на поражение? Но ведь это же ужас что будет!
– И я предложил ему сразиться во славу моей королевы.
Королева расцвела улыбкой. Она нимало не сомневалась, сказала она, что рано или поздно даже в сем пустынном краю сэру Ланселоту найдется достойный соперник, способный в конце концов оценить превосходство нашего первого рыцаря. Дура.
– И, выслушав меня, он признался, что сочтет за честь служить такому королю, и препоручил себя в мои руки, хотя, заверяю вас, это могучий рыцарь и оружие у него знатное… И я поклялся, что мы не причиним ему вреда, но примем как равного, и вот он готов предстать перед вами…
Он хлопнул в ладоши, и, повинуясь сигналу, двое сервов ввели человека в заношенном комбинезоне. Кислородную маску он снял, входя в зал, и теперь она болталась у него под подбородком.
– Сюрприз! – сказал он.
* * *
Он поглядел на меня, потом на моих рыцарей и все понял.
Мои тоже смотрели на меня – какой-то я окажу прием благородному пленнику Ланселота?
Я откашлялся и сказал:
– Мы, король Артур и королева Гвиневера, рады приветствовать тебя, доблестный рыцарь, у себя в Камелоте…
– Сисадмин, да? – он переступил с ноги на ногу между двумя сервами. – А я – вольный охотник. Думал, вот-вот планету откроют для разработок, а я уже тут! Чистое золото, а не планета!
Планету откроют для разработок не раньше, чем я представлю подробный отчет. Разве что кто-то кого-то сильно подмажет там, наверху… А пока здесь имею право находиться только я. И мои рыцари.
– Я – король Артур, – напомнил я ему, – а то, что ты делаешь, противозаконно.
– Он сдался мне в плен, – на всякий случай напомнил Ланселот. Из нашего разговора он понял только, что я за что-то гневаюсь на чужака.
Я вздохнул.
– Почему бы нам не поговорить с глазу на глаз, – спросил он, – не обсудить все за рюмочкой?
Он глядел на меня насмешливо, кривил губы. Презирал меня. Мне захотелось стать очень маленьким и спрятаться за спинку трона.
Я выпрямился.
– Быть может, о рыцарь, ты желаешь принести мне вассальную клятву, и, обещав посвятить свои будущие подвиги королеве Гвиневере, удалиться к себе в шатер, и возвратиться, чтобы поведать о своих победах, скажем, через год…
Он поглядел на Гвиневеру, которая милостиво кивнула ему со своего возвышения. Жемчуг оплетал ее косы, ручейком сбегал по шее, в ложбинку меж грудями, еще одна нитка оплела руку, и она рассеянно перебирала ее белыми пальцами. Она была прекрасна, ибо такой я ее запрограммировал.
У меня – мои рыцари, подумал я. Они не дадут меня в обиду.
– Я предпочел бы остаться здесь, король. При твоем блестящем дворе.
Вот сволочь!
– Что ж, – сказал я, – тогда будь моим гостем, о пленный рыцарь. Соблюдай наши обычаи и помни о клятве, которой ты поклялся сэру Ланселоту. Под каким девизом ты желаешь служить королеве и Круглому столу?
Он помолчал, моргая глазами и усмехаясь. Потом сказал:
– Девизом? О нет, сир, у меня есть имя. Славное имя.
– Так назови его, – вздохнул я.
Джон? Клаус? В лучшем случае какой-нибудь Перегрин…
– Мордред, – сказал он, глядя мне в глаза, – меня зовут Мордред.
* * *
– Я не мог его выгнать. Вот так, без видимого повода. Мои рыцари – они бы не поняли. Вот если бы он оскорбил меня или, еще лучше, королеву…
– Но он не оскорбил ее. Скорее, напротив.
– Да. Он оказывает ей всяческие знаки внимания. И при этом смотрит на меня и усмехается. А я… не знаю, что делать.
– Убей его, – сказал Мерлин.
– Я не… как?
– Не знаю как. Отрави. Столкни с балкона. Ты же король.
– Я не просто король. Я – Артур.
– Ты – сисадмин Големба. Убей его.
– Я – Артур. Он назвался Мордредом. Ты понимаешь, что это значит? Мерлин, я боюсь.
– Он домогается королевы. Уличи его. Натрави на него рыцарей. Они не дадут тебя в обиду.
Он повторял мои же мысли, Мерлин. Говорил моими же словами. Неудивительно. Он – и есть я. До какой-то степени.
– Что с них возьмешь? Они ведь подыгрывают мне. Угадывают сюжетные ходы. Даже там, где сюжет ведет к боли и гибели. Кстати, Ланселот, по-моему, глючит. Ты его проверил?
Мерлин сидел неподвижно, сцепив узловатые пальцы.
– Да. Он чист.
– Тогда…
– Они ведь рассказывают о том, что видят, но интерпретируют это по-своему. Он же принял модуль этого твоего Мордреда за шатер странствующего рыцаря, так?
– Ты хочешь сказать, он действительно видел что-то такое, что интерпретировал как Грааль?
– Разве это не в обычае людей? Видеть нечто, а потом описывать это нечто в доступных им понятиях? Как знать, быть может, тот, настоящий Грааль…
– Он не человек.
– Значит, он еще более жестко ограничен. И тем более видит только то, что ему доступно.
