– Он не знает? – выдвинула догадку-толкование Элька и метнула на подругу взгляд. Та ответила быстрым кивком. – И что делать? Его цветейшество, то есть высшего цветильца, никак нельзя предупредить, что абонент недоступен и сеанс связи не состоится, поэтому можно и с нами словечком переброситься?
– Нарушать медитацию не следует, если не желаешь причинить вред телу и духу, но можно к ней присоединиться, чтобы позвать, – машинально огладила узор на вороте Мирей, тоже почему-то устремив задумчивый взор на симпатичную ажурную беседку.
Элька удивилась такому единодушному любованию и присоединилась к дуэту разглядывателей, пытаясь сообразить, что именно так заинтересовало собеседников в пустом строении. Ну, белочка рыженькая скакала на траве совсем рядом, так ведь не единорог какой-нибудь. А чем может пригодиться белка в деле поиска эльфов? Может, как в анекдоте, пятьдесят грамм муравьев посылают за литром пива, так остается только решить, сколько нужно белок, чтобы доставить на берег озера высшего цветильца для разговора?
Но тут на какое-то мгновение шутница узрела, что пустая беседка на пригорке вовсе не пуста. В ней, зависнув где-то посередине помещения, в районе стола, медленно вращается мерцающая, словно находящаяся одновременно здесь и где-то очень далеко ТАМ, сидящая на корточках и сложившая ладони чашечкой фигура.
«Медитирующий цветилец!» – осенила хаотическую колдунью гениальная в своей простоте идея, вместе с которой пришло и понимание: просто так мужика из тех сфер, где он витает, не дозовешься, а вздумаешь запросто похлопать по плечу и чего-нибудь на ухо проорать, цветилец и в самом деле может кони двинуть.
Тем временем жрица Ирилии приняла единоличное решение. Она забрала у Эльки послание и опустилась на траву рядом с пригорком. Тонкие пальчики одной руки продолжали сжимать то, что новый знакомый, кстати так и не назвавшийся гостьям мира, поименовал скорбным листом, вторая легла на траву, мягко поглаживая ее, словно зверька, посох умостился рядом. Золотистые глаза закрылись, дыхание стало глубоким, ровным, потом более поверхностным и редким. Жрица легко, будто заснула, погрузилась в транс. Элька, доверяясь решению подруги, ни во что не вмешивалась и на всякий случай даже приготовилась придержать симпатягу-эльфа, чтобы не повредил процессу, раз уж дело вмешательства в медитацию может быть таким опасным.
– Мне, что ли, тоже научиться медитировать? – «задумался» вслух Рэнд, развлекая коллег. – А то Гал, Лукас, Мирей – все умеют! Я себя каким-то ущербным чувствую!
– Утешься! Макс, я и ты не умеем, а Связисту вообще как Силе не положено. Так что у нас в команде паритет! Можешь этой науки не осваивать, а если уж переходить на личности, кое-кому, не будем показывать пальцем на Эсгала, на годик-другой медитациям надо было бы вовсе разучиться и вместо этого с утречка спать. Для нервной системы не менее полезно! – шутливо ответила Элька, прищелкнув пальцами для отключения слышимости, чтобы вконец не доконать бедолагу эльфа, в искренней озадаченности следящего за маневрами жрицы. Вроде бы она не делала ничего запретного близ Цветилища, но то, что она творила, было весьма странно: вот так взять и лечь на траву. Нет, вообще-то эльфы часто садились и ложились на траву даже осенью, но не посреди странного разговора.
– А как тебя зовут? Ты тоже какой-нибудь жрец в вашем Цветилище или просто рядом прогуливался? – принялась знакомиться Элька, заполняя вынужденную паузу, а попутно надеясь вытрясти из местного жителя что-нибудь полезное для дела.
– Атриэль нель Ильварис, младший блюститель Цветилища, – спохватился эльф, отчаянно покраснев из-за своей невольной грубости. Поведению чужестранки и жрицы Ирилии могли быть какие угодно оправдания, ему же, позабывшему о вежливом обращении, их не дано было вовсе. Руки эльфа взметнулись ко лбу, сердцу, животу, творя ритуальное приветствие. – Да будет светел твой путь, рианна, посланница Совета богов, если в душе твоей нет зла.
– Спасибо, славное имя, – похвалила Элька и уточнила, как обычно, без труда воспроизводя витиеватое имечко: – Слушай, почему вокруг так тихо, Атриэль нель Ильварис, мы же должны находиться рядом с Цветилищем, так? А народу нет.
– Храм рядом, но сейчас начало осеннего сезона, время раздумий в уединении. Для свадеб, посвящений и проводов еще будет время, – недоуменно пояснил собеседник очевидный для него факт. – В Цветилище остаемся лишь я, старший блюститель да высший цветилец. Но старший блюститель отправился на озера к занемогшей родительнице.
– Понятно, надеюсь, его мама быстро поправится, но это даже хорошо, что не сезон, нам удобнее работать будет. Кстати, я тебя не обидела тем, что говорю непохоже на ваши изысканные речи? – спохватившись на середине разговора, уточнила девушка.
– Ты странно изъясняешься, рианна, но я вижу, что не желаешь меня оскорбить своими речами, – искренне улыбнулся эльф и, в свою очередь махнув рукой на правила, что свидетельствовало о несомненной юности остроухого дивнорожденного и некоторой безалаберности, спросил: – Почему вы столь уверены в бесплодности стараний высшего цветильца достигнуть божественной сути Лучнитэль?
– Мощности передатчика не хватит. Мы перед тем, как прийти на Эннилэр, прочли слова Сил Мира. Ваша богиня вышла замуж и переехала далеко-далеко, к супругу, – открытым текстом признала Элька и одновременно с собеседником обернулась на какой-то сдавленный хрип.
Рядом, будто возник из ниоткуда методом магической телепортации или подкрался из беседки так, что его никто не заметил (с остроухими никогда не угадаешь), находился еще один эльф. Он был высок, на полголовы выше первого, и обряжен в травянисто-зеленую мантию, подпоясанную широким и пестрым, расшитым цветочными узорами, вроде разноцветных розочек, поясом. Цвет лица новенького был еще более художественно-зелен, чем мантия. Особенно колоритно это смотрелось в обрамлении нежно-голубых волос, убранных на виски белыми заколками-цветами. (Когда Элька была маленькой, мама закалывала ей волосы в детский садик чем-то похожим.) Судя по жалобному выражению синих глаз, на полтора тона темнее волос, и страдальчески заломленным голубым, пушистым на самых кончиках бровям, цвет кожи не был присущ дивнорожденному изначально. Он обрел его благодаря несвоевременной откровенности разговорчивой чужестранки.
– Высший цветилец! – переплетя тонкие пальцы уже знакомым цветочком, поприветствовал Атриэль зелененького, как гуманоид с тарелочки, и голубоволосого, как Мальвина, эльфа. – Вы завершили медитативное уединение?
– Меня позвали, – прошелестели губы зелененького, двигаясь, будто сами по себе на закаменевшем лице, пушистые кончики бровей обвисли еще больше, словно хвост у несчастного пса, получившего пинок от любимого хозяина. – Дева-жрица просила меня явиться ради срочных вестей… Неужто, Лучнитэль воистину покинула наш зеленый Эннилэр?
Элька кинула взгляд на Мирей, та уже садилась на траве, стряхивая с плаща и платья опавшие листья. Весь лик жрицы был исполнен печального сострадания. Да, на высшего цветильца в самом деле было больно смотреть, настолько он казался потерянным и почти больным. Если не гость с иной планеты, так точно слопавший какую-нибудь тухлятину бедолага, мающийся животом, которому никто не дал марганцовки и активированного угля.
