Семибалльный тектонический удар сотряс весь комплекс.
С оглушительным звоном лопнула бронекрышка ракетной шахты…
Брызнули сочным крошевом ошметки растений…
И, опрокинув топчан правителя, влетел в помещение четырехметровый оранжевый болид, облепленный разъяренными птерами.
Всё происходило очень быстро.
Я еще не успел сообразить, что блестящая оранжевая штука – это боевой мех, а высунувшиеся из его чрева острейшие секаторы нашинковали в капусту половину птеров. Но уцелевшие бойцы за тот же самый короткий миг всё же обрушили на оранжевое ванадиевое напыление вражеской машины убийства струи фтора из своих пистолетов!
Итогом этой молниеносной схватки стала страшная ничья. Оранжевый мех, разваливаясь на куски, протаранил железные тюбинги бывшей ракетной шахты и, рассыпая искры, замер. Вокруг него в гротескных позах повисли на острых сколах металла раздавленные ударом птеры. Жуткое, доложу я вам, зрелище!
– Оружие к бою! – гаркнул Чудов. – Включить пояса на кинетическую защиту!
Второй приказ был даже важнее первого.
Я, честно говоря, уже и думать забыл о том, что наши скафандры имеют защитный режим. До того ли, когда вокруг термоядерная война назревает?
В общем, только повключали мы наши Агрегаты Антисиловые в режим генерации защитного вихря из гравитонов, как палуба в трех шагах от нас полыхнула уже знакомым зеленым пламенем взрывного окисления во фторной атмосфере, и, пробив бронированным рылом истончающийся металл, на сцену явился еще один боевой мех!
Ему вдогонку, откуда-то с нижней палубы, палили птеры. А потому корма меха, утыканная чем-то вроде многоствольных пушек, пылала и шипела. Но в целом машинка была еще способна натворить бед…
Тут уж пришел наш черед пострелять. Кто из лазерного автомата, а кто из ракетомета, все мы слаженно обрушили на гостя из преисподней мощь прорывных земных технологий.
Заляпанный кровью птеров и плавленым реголитом бок меха с шипением взорвался, и прямо мне в грудь полетел, бешено вращаясь, изломанный коленвал. (Ну или называйте это как угодно – в любом случае лом был такой, что он бы неминуемо пригвоздил меня к стволу исполинской лианы.)
Но защитный режим Агрегата Антисилового сработал на «отлично». Коленвал ударился о невидимую преграду, отскочил и вонзился в палубу передо мной с такой силой, что пробил ее навылет!
Я думал, после этого судьба подарит нам передышку. Но в следующую минуту накал борьбы только усилился.
Нас атаковала группа из трех мехов. Мы открыли огонь, но смогли серьезно повредить только одного – два других зависли над нами, подрабатывая крошечными реактивными движками, и обрушили на нас разящий шквал вольфрамовых игл.
Защита отразила шквал вполне штатно, однако борткомпьютер скафандра тревожно предупредил о критическом перерасходе энергии.
– Надо отступать в коридор! – крикнул Зимин.
И мы, конечно, отступили бы, распрощавшись с надеждами отыскать Пахивира и спасти колонию от испепеления, но из дыры в палубе вдруг выпорхнули не менее пятнадцати девочек-птер.
Это были гвардейцы – точнее, гвардейки – в полном боевом облачении. Каковое, помимо золотых и платиновых браслетов, расписных наручей и поножей, включало в себя также бронекирасы из того самого стеклянистого материала, из которого были сделаны шлемы птеров бригады Сиса.
Эти великолепные трехметровые воительницы были вооружены не только фторными пистолетами, но и неким длинномерным оружием, которое я описал бы как «стреляющий багор».
Девочки дали слаженный залп из этих своих «багров».
Нечто вроде надкалиберных реактивных гранат устремилось к парящим над нами мехам.
Взрывная волна была настолько сильной, что всех нас смело как кегли.
При этом Тополь и Капелли провалились в прожженную фтором пробоину в палубе, а мы с Чудовым и Зиминым едва-едва удержались у нее на краю.
Прямо перед собой я увидел огромные глаза гвардейской девочки.
– Вниз! – сказала она. – Прыгай вниз!
– Мужики, скорее сюда! – вторили снизу Тополь и Капелли.
Что нам оставалось?
Только послушаться.
Бывалый Чудов для прыжка временно отключил силовой пояс и приземлился неторопливо, по-лунному.
Я же, малоопытный космический боец, рухнул вниз, как мешок с картошкой…
Всем нам очень повезло: мы оказались в одном из самых защищенных мест колонии хризалид. Называлось оно Белый Зал.
В обычной ситуации нас в него не пустили бы ни под каким видом. У хризалид имелись свои тайны, и хранить их они были настроены со всей строгостью.
Белый Зал отличался необычной – для помещения, находящегося на бывшей советской базе, – овальной формой.
В стенах были оборудованы просторные ниши, шесть штук. Во всех нишах, кроме одной, располагались громоздкие устройства, которые я охарактеризовал бы как помесь микроволновой печи, печатного станка и прядильной машины.
Все они были похожи друг на друга, хотя и не тождественны. Следовало предположить, что это разные модели одного и того же по своему функциональному назначению механизма.
Позже я узнал, что то были биопринтеры – удивительные устройства, изобретенные цивилизацией хризалид. Они позволяли «печатать» почти любой биологический объект, будь то цепочка ДНК, вирус или даже живая клетка, а то и что-нибудь вроде омара или голотурии.
Но тогда мы с Костей просто гадали, что за фигня такая у них стоит, и в ходе стремительного обмена мнениями решили, что мы попали на камбуз. А перед нами – тостеры, ну или там хлебопечки…
Но хрен с ними, с девайсами визитеров.
Главное: в Белом Зале обнаружился Пахивир!
Не осталось и следа от сонной надмирной вальяжности, которой встретил он нас во время нашей первой аудиенции. Теперь Пахивир мало того, что был другого цвета – яично-желтого, – он еще и говорил как птер, экспрессивно и напористо:
– Вам нельзя здесь находиться, земляне! – сказал он, агрессивно вскинув рожки в сторону Чудова. – Вы разрушаете нашу правду! Навлекаете на нас беду!
– Я знаю. Но у нас дело жизни и смерти. Вашей жизни и вашей смерти, – сказал Чудов.
(Я перехватил уважительный взгляд Капелли – ксенобиолог явно был впечатлен прогрессом коммуникативных способностей своего командира.)
– Говори же!
Чудов в двух словах объяснил ситуацию со световодами и с термоядерным ударом по Тунгусскому механоиду, который готовило командование военно-космических сил.
И, надо сказать, Пахивир проявил редкую для гусеницы адекватность!
Грядущему удару «Барракудами» он искренне обрадовался. Что же до неприятностей со световодами, то они погрузили его в державные раздумья.
