— глубокая борозда от подошвы обуви, слабее — от каблука;
— смещение слоя земли на месте приземления;
— выше и рядом — оголенные и сломанные ветки дерева, кустарника, примятая трава.
ОКУРОК
1. Сигарета, папироса, самокрутка.
2. Цвет, запах, степень сохранности.
3. Вид:
— окурок брошен, примят, притоптан;
— раздавлен (носком, каблуком);
— загашен слюной;
— загашен пальцами (сдавлен с боков).
4. Местонахождение:
— в траве, кустарнике;
— под камнем;
— частично зарыт в землю.
СЛЕДЫ ШИН
1. Особенности протектора (проколы, рубцы разрезов, заплатки, стертость).
2. Колея — ширина и индивидуальные особенности (наиподробнейше).
3. Количество колес на задней оси.
4. Марка и профиль шин.
5. Сопоставление фотографий убеждает, что следы, обнаруженные на месте преступления, оставлены указанной автомашиной.
НАБРОСКИ
Подошли к указанному месту и начали с величайшей осторожностью осматривать след.
Своим тренированным глазом заметил след ноги на клочке мха, присел на корточки и внимательно его осмотрел.
Таманцев осмотрел отпечаток, прощупал края пальцами, поплевал на палец и приложил к следу. Земля липла к пальцу, отдельные крупинки крепко держались — след был несвежий, — и убежденно сказал: — Не сегодня прошли.
Таманцев ниткой измерил длину следа по срединной линии. Кроме того, измерил длину и ширину подметки и каблука.
По следам установил рост, приблизительный возраст, походку, фасон и размер обуви парашютистов.
Здесь грунт дороги был песчаный, и я увидел на нем отпечатки немецких сапог: свежие следы тянулись мне навстречу.
Они присели на корточки и внимательно осмотрели ясно отпечатанные, совсем свежие следы человеческих ног.
Земля хорошо сохранила отпечатки, выдавленные сапогами со скошенным каблуком и железными косяками на носках, с шипами на подошве — след обычного армейского сапога.
На влажной земле виднелись четкие отпечатки следов.
Неясные отпечатки следов углублялись в чащу деревьев, трава, фиксирующая дорожку следа, успела выпрямиться.
Очертания следа сапога армейского образца, 43-го размера.
Уходящие следы.
Слепой след (когда нет отпечатков сапог на почве).
Тексты, не вошедшие в роман
ВСТРЕЧА ТАМАНЦЕВА С БАСОСОМ
— Морда, сколько я тебя не видел? — весело, во все горло заорал Таманцев, сгребая Басоса от избытка радостных чувств в охапку.
— Тихо, осторожнее, — морщась от боли улыбался Басос. — Около двух месяцев.
— Вечность! — воскликнул Таманцев. — А где генерал?
— На месте (в Гродно, в Управлении). А меня к вам прислали. На твое место.
— Не понял...
— Хотели тебя на самостоятельный баланс определить. Был разговор поручить тебе Павловского. Все было на мази. Петляков должен был приехать к вам и сам тебе об этом сообщить, а под вечер пришел отсюда рапорт коменданта и пакет из авиакорпуса — целая телега. Ты, оказывается, на танцах устроил драку, избил четырех летчиков.
— Было дело, — Таманцев согласно покачал головой.
— А одному из офицеров — капитану — сломал челюсть, — продолжил (добавил) Басос.
— Капитану? — (удивился) не поверил Таманцев. — Не может быть! (Кто бы мог подумать?). Такой крепкий мужчина.
— Точно. Двойной перелом. Там справка приложена.
— Ну, против справки не попрешь, — насупился Таманцев. — Значит, все так и было. 1965 г.
РАЗГОВОР С ГЕНЕРАЛОМ ЕГОРОВЫМ
Егоров, в тягостном настроении возвращаясь с узла связи, увидел, как из кабины подъехавшего «студебеккера» выскочил Таманцев, и окликнул его.
По сумрачному виду и опущенной голове Егоров подумал, что тот все знает о жалобе командира авиакорпуса и чувствует себя виноватым.
— Ну, что там случилось? — подходя и ответив на приветствие, осведомился генерал.
— Где? — глухо спросил Таманцев.
— Здесь, в клубе, на танцах!.. Чего вы не поделили?.. Кто начал драку?
Таманцев молчал.
— Я вас спрашиваю, кто начал драку? — возвысил голос Егоров. — Отвечайте!
— Очевидно, я... Все обошлось бы, если бы не вмешалась комендатура-дура, интеллигентный фраерок, чистоплюй — ввек бы таких не видать! Он мне все дело завалил.
— Не лгите! — возмутился генерал. — Зачем вы ввязались? Кулаки чешутся, силушку девать некуда?.. Вы бы ее в дело употребили, а не позорились!
Таманцев, опустив голову (глядя себе под ноги), убито молчал, затем сдавленным голосом, довольно тихо пробормотал:
— Все виноваты... А что, лучше, если бы меня избили?
— За недостойное поведение, за компрометацию (дискредитацию) органов контрразведки — пять суток ареста с содержанием на гауптвахте, — объявил генерал и, чуть погодя, после небольшой паузы, пояснил: — После окончания операции.
— Благодарю вас, — негромко и, как показалось Егорову, (с издевкой) с усмешкой ответил Таманцев.
— Молчать! — побагровев, вскричал Егоров и, вскинув ладонь к матерчатому козырьку, почти прорычал: — Десять суток строгого ареста! — И чувствуя, что сейчас опять сорвется, как это случилось два дня назад, отвернулся и быстро пошел к крыльцу дома.
— Двадцать, сорок суток! — услышал он за спиной выкрик Таманцева. — Плевал я на все!
— Что?! Да как вы смеете?! — Егоров стремительно обернулся. Он увидел искаженное болью и ненавистью лицо Таманцева, вдруг успокоился и, вспомнив (спохватясь) о самом главном, спросил:
— А где Басос?
— Здесь, — срывающимся голосом проговорил Таманцев, махнув рукой в сторону кузова, и с отчаянием закричал: — Убили Басоса... 1965 г.
ОБСУЖДЕНИЕ. ДРУГИЕ МНЕНИЯ
(Вторая часть 50-й главы)
Майор Кирилюк
По обычаю военной контрразведки в обсуждении доложенного Поляковым первым следовало высказаться младшему по званию и должности, чтобы мнение старших не оказывало влияния на его точку зрения. Когда Поляков кончил говорить и неторопливо сел на стул у торца письменного стола, Мохов и Егоров почти одновременно посмотрели на майора Кирилюка и тот, глядя на лежавший перед ним лист бумаги, сверху донизу густо, вразброс, исписанный чернильными и карандашными заметками, начал говорить:
