– О чём это он? – наш гость с подозрением воззрился на возбуждённого поляка, словно видел перед собой умалишённого. – Какое чудо?
– А хрен его знает, – признаюсь, в тот момент и меня посетила мысль о том, что у соседа, что называется, прохудился его «скворечник». – Пан Анжей, да, объясни ты наконец, что случилось!?
– Песня! Пан Владимир, ты слышишь эту песню? Это не запись – это прямой эфир! – махнув рукой в сторону «ивеко», Дзенсикевич перешёл на русский: – Польская радиостанция! Из Познани! Она вышла в эфир час назад! О, Матка Бозка!
– Вольфганг! – позвал я нашего немецкого товарища. – Будь добр, помоги с переводом, а то пан Анжей чересчур возбуждён.
– Да, это современная польская мелодия, – прислушавшись к исторгаемой из динамиков музыке, спустя полминуты подтвердил Нидеррайтер-старший. – Может, запись?
– Какая запись, панове?! – вскричал Дзенсикевич. – Говорю же вам – в эфир вышла эф-эм радиостанция из города Познань! Они уже обращались ко всем, кто их слышит!
– Пан Анжей, да верим мы тебе, верим, успокойся, пожалуйста, – произнёс я, переглянувшись с парнями. Пока большинство из нас смотрело на польские пляски Дзенсикевича, Костя обошёл грузовик, заглянул в кузов, после чего отрицательно качнул головой – чисто. Пан Тадеуш сидел за рулём, вполголоса подпевая, и, похоже, даже не сообразил, что лейтенант неспроста крутится вокруг его машины. – Ты лучше скажи, почему вы не сообщили об этом по рации. У солдат Жерара хорошая радиостанция.
– По рации? Забыли, пан Владимир, забыли, – на мгновение призадумался поляк. – Едва мы услышали в эфире родную речь, в Бялобжегах началось…
Словно подтверждая правдивость слов пана Анжея, музыка стихла, и из динамиков полилась характерная польская речь, с большим количеством шипящих согласных. Услыхав это, Дзенсикевич тотчас завопил словно резаный и… бросился обниматься.
Выудив откуда-то из закромов машины бутылку водки, Мазовецкий спрыгнул на песок и, свинтив крышку, с улыбкой протянул ёмкость Григорьеву. Бросив на меня вопросительный взгляд, Костя сделал небольшой глоток и передал водку капитану Барулину. Бутылка пошла по кругу и вскоре возвратилась к пану Тадеушу, опустошённая почти наполовину.
– Герр майор, это прямой эфир, – послушав, о чём говорит радиоведущий, Вольфганг снял шлем, проведя ладонью по своим коротким седым волосам. – Диктор говорит, что сутки назад поляки героически отбили нападение каких-то чёрных бандитов, а сегодня в Познань прибыл русский отряд. Из Москвы. Воевода города ведёт переговоры с русскими об объединении усилий… Ещё призывает жителей города не углубляться в лес в восточном направлении – там слишком опасная фауна.
– (Цензура), (цензура), охренеть можно, – высказал наше общее мнение Зеленцов. – Володя, а если перенеслось всё правительство, министры и прочие депутаты?
– Маловероятно. Земная поверхность перенеслась кластерами, кругами, диаметром примерно в десять километров каждый, – ответил я. – Кластеры словно вырезаны гигантским лазером, и вырезаны произвольно, вперемешку по странам и даже континентам. Москва, Влад, большая, и вряд ли перенеслась целиком…
– Откуда вы это всё знаете? – Стрелков посмотрел на меня так, что я невольно поёжился под пристальным взглядом майора.
– У нас есть карта ближайших окрестностей, – произнёс я, решив, что Николаич «дозрел» до серьёзного разговора о его будущем и будущем остальных беженцев. – Нарисована по снимкам, сделанными с самолёта.
– С «цессны»? – зачем-то уточнил гость. – Французами?
– Нет, у нас есть ещё один комплект фотоснимков, более качественный, сделанный с борта «ила», – прищурился я, наблюдая за реакцией Стрелкова. – Я не успел рассказать тебе, как наши и французы догнали и положили в дрейф саудовский супертанкер, а ван Клейст со сводным отрядом бойцов трёх анклавов привёл этот трофей домой. В общем, у нас до хрена сырой нефти, которой должно хватить на ближайшее обозримое будущее.
В этот момент захрипела рация, сунутая Александром в разгрузку – нас вызывал кое-кто с позывным «Барракуда». Остановившись для разговора с поляками, мы и не заметили, что сторожевик прибавил ход, обогнав более медлительные танкер и судно типа «река-море». Руденко же увидел, что мы стоим, да ещё и в компании, и поинтересовался, не нужна ли поддержка с моря. Я вывалил на Руслана весть о внезапно заработавшей радиостанции из города Познань, предложил капитану послушать самому, указав частоты вещания. По ходу попросил Гельмута вызвать бельгийца, чтобы и тот получил шанс насладиться современной польской попсой.
Пока я разговаривал с экипажем траулера, радиоведущий перешёл на английский, а Дзенсикевич наконец-то прекратил трещать без умолку о провидении божьем. Мы прислушались к звучащей из динамиков речи, в которой сообщались общие сведения о неком анклаве поляков посреди чужого и враждебного мира. К сожалению, ди-джей не смог указать хоть какие-нибудь ориентиры своей дислокации, упомянув лишь, что к востоку от Познани раскинулись непроходимые реликтовые леса. В общем, кроме самого факта наличия ещё одного польского кластера, реально толковой информации оказалось с гулькин нос.
Разговор с Жераром не прояснил ничего нового – командир наёмников полагал, что радиостанция вещает из района, расположенного к северу, или западу от Тордаташа. Зато бельгиец сразу же высказал предположение, что и венгры, и поляки столкнулись с одними же и теми чернокожими агрессорами, базирующимися где-то поблизости от обоих анклавов.
Говоря о Москве и русских, ван Клейст порекомендовал нам не пороть горячку и не нестись сломя голову на поиск очередных соотечественников. Ибо для начала неплохо бы пристроить те две с половиной сотни беженцев, которые пребывали в неизвестности на борту СТК. Да, и неизвестно, какие люди оказались у власти в перенесённой в иной мир части столицы Российской Федерации, и с кем и с чем нам предстоит столкнуться.
В словах Жерара имелся определённый смысл – совсем недавно нам пришлось пресекать попытку насильственной смены власти в Данилово и его окрестностях. Переворотом руководили солидные и богатые люди, принадлежавшие к властьимущей элите старого мира, не постеснявшиеся в выборе средств для достижения своих личных целей. Эти люди без зазрения совести отдали приказ «мочить» всех, кто встанет на пути толпы самозваных «революционеров». В результате спровоцированного столичными «шишками» кровопролития погибли участковый, глава администрации посёлка, несколько человек из числа самих нападавших. И, если бы не неожиданное появление в деревне иностранных военных медиков, смертей оказалось бы намного больше.
– Пан Анжей, пан Тадеуш, давайте-ка езжайте домой, – подводя итог разговорам, предложил я. – На данный момент ясно одно – где-то поблизости имеется ещё один польский кластер. Но пока мы не можем определиться даже с направлением поиска ваших соотечественников. Панове, приезжайте завтра в Данилово, и сами переговорите с ван Клейстом и американцами о том, где искать и как искать.
Распрощавшись с поляками, мы вновь выиграли соревнование в скорости у бывшего японского траулера и примерно через двадцать минут ответили на запрос наблюдательного поста. За эти двадцать минут я успел завершить повествование об эпопеи Данилово и его окрестностей, и даже поделился со Стрелковым некоторыми планами на будущее. Подумав, я не стал замалчивать информацию о кое-каких скользких моментах, которые возникали между нами и местными жителями, решив, что Сергей Николаевич должен знать правду. А правду, как известно, лучше всего узнавать из первых рук, а не по принципу ОБВС или через представителей второй древнейшей профессии. Иначе, как и при контактах с представительницами первой древнейшей профессии, существует большая вероятность подцепить что-нибудь весьма неприятное.
