Бархатная занавесь – душный предмет действительно оказался ею – работала на манер подземелья в Холме Гедимина под башней. То есть впускала, но не выпускала. Дверей за нею тоже не оказалось. Обследование стен привело к неутешительному, но очень логичному результату – глубина их замыкалась на себя. Откуда вышел, туда в итоге пришел. Соприкосновений с глубинами других, пусть случайных, предметов тоже ноль.
– Будем ждать? – хмуро спросил Митька. – В конце концов или там наверху сообразят, что гости не в ту сторону зарулили, или, что гораздо хуже, заявится «злобный старикан». Потому что, по логике рассуждая, он только что за нами на катере гнался. В плаще и маске, Бэтмен недоделанный.
– Думаешь? – Рудо почесал свой вечно небритый подбородок. – Соглашусь с тобой, пожалуй. Таким помещением может владеть только знаккер-четырехмерник, как минимум. Как максимум – символьер или даже Великий мастер. Если с одной стороны у нас совпадение, а с другой – чей-то… не очень хитрый, но все же план, то вспомним слова прекрасной Ольги Ларионовой. Бритва Оккама явно отсечет сторону с совпадением.
Надо же, как у них мысли-то сходятся. Сама Карина буквально несколько минут назад думала об этом странном принципе, который, впрочем, иной раз все же давал сбои, поскольку невероятное с ними происходило чаще, чем вероятное.
– Арнох, – спросила она, – а когда тот мальчик на балкон вышел, ты ничего не почуял? Опасности или чего-то такого?
– Нет, – с досадой ответил тот, – я и сейчас не чую. Не понимаю я, как этот львиный механизм работает…
– Если этот парень не четырехмерник, – подал голос Диймар, – ну, и кто там в доме еще есть, то искать нас они могут до посинения – не пройдут сюда, и все тут. Ждем хозяина, на всякий случай готовимся к драке.
– Ну, здорово, – хмыкнул Митька, – с наступающим Новым годом. В Венеции празднуем. Жизнь-то удалась.
– Я бы съела чего-нибудь, – призналась Карина, прерывая Митькин иронический монолог.
В последний раз они нормально ели часа в три пополудни на римском вокзале. А потом, попозже, грызли печенье и пили кофе в поезде. Но с тех пор прошло полтора часа до поезда, четыре часа в пути и полчаса метаний по городу.
Мироздание на ее реплику не отреагировало. Тогда она решительно уселась на один из стульев у камина.
– Если еды не будет, то я хотя бы просто посижу на пятой точке. А то вдруг война, а я уставшая… В смысле, придется драться, а я руки-ноги поднять не могу. О, а это что, символик?
На столе в самом деле было раскинуто поле – стеклянное, как в Трилунье, только игровая доска толще. Фигурки в виде цветущих деревьев, корзин с фруктами и птиц действительно были расставлены так, что угадывалась недоигранная партия. Вот только какой знак образовывали «красные», было совершенно неясно.
– Кто со мной? – спросила Карина. Настроение ее из «я устала, все достало» стремительно превращалось в опасный коктейль веселья и злости. – Да ладно вам, если придется Новый год здесь встречать, возможно, в разборках с хозяином помещения и этими… погоней в масках, то давайте хотя бы сделаем это весело! Нет, Диймар, ты даже не пытайся. Ты ритуалист, у тебя фора будет. Ну что, словесники?
– Давай я, – предложил Рудо и уселся напротив. – Если не ошибаюсь, фигурки местного происхождения, а значит, какой бы там знак ни был, сработать в полную силу он не должен.
– К тому же, – Карина всмотрелась в линии, образованные стеклянными фигурками, – этот рисунок мне смутно знаком, но я совершенно точно не изучала «знак медленной и мучительной смерти».
– Вот не надо! – обиделся Диймар. – Подобный знак лет двести как под запретом, его только символьеры изучают, чтобы случайно не повторить. Ты издеваешься, Карина Радова, или опять шуточки в твоем идиотском вкусе?
Карине стало смешно – надутый Диймар вдруг стал похож на малыша десятилетнего. Наверное, было бы любопытно все же познакомиться с его братишкой.
– Второе, наверное, – хихикнула она, – с поправочкой, что никакой у меня не идиотский вкус. И шутки тоже. – Она переставила фигурку в виде розового куста в вазе в центр поля. – Рудо, твой ход.
Игрок, который строил знак, выставлял по одной фигурке. А тот, что «мешал», должен был одним ходом разместить десяток, но строго одну фигурку рядом с другой, начиная от своей левой руки. Рудо занялся стеклянными миниатюрами, продолжая дело неведомого предыдущего игрока. А Карина твердо решила не дать новогодней ночи пропасть впустую.
– Народ, может, итоги года подведем, что ли? Что самое главное было в уходящем две тысячи пятнадцатом?
– Уверена, что хочешь еще раз все это обсудить? – буркнул Митька, устраиваясь на свободном стуле.
Карина поежилась. Нет сомнений, какое из недавних событий стало для Митьки главным, но все же…
– Только хорошие события, – твердо сказала она, – плохих у всех было вагон и три тележки. Давайте еще раз хорошие обсудим. Или хотя бы назовем. Мить, ты первый!
Митька задумался.
– Если хорошие, то… вот, с бабушкой отношения наладил. Раньше-то я просто думал, что у меня вредная бабуля, помешанная на образовании. Потом – недолго – вообще казалось, что она враг. Потом разобрался, что к чему. Еще я узнал, что моя семья в Трилунье занималась, да и сейчас занимается, драконоидами. А они такие, – Митька заулыбался, – замечательные зверюги. В общем, я доволен. Ну… у меня кое-что еще хорошее произошло, но я оставлю для внутреннего пользования. Это, скажем так, из области самопознания. Резанов, ты следующий, – предвосхищая вопросы, кивнул он Арнохе.
– Я? Ну ладно. Хорошего со мной произошло много. Вы, например. И Трилунье. Это же другой мир, как в фэнтези. Потом вся эта львиная история, я пока не понял, плохая она или хорошая, я просто…
– Оптимист, – подсказал Митька. Арноха закивал:
– Точно! А самое главное, я Киру нашел. Я же боялся, что он из-за меня в беду попал. Неважно, что из-за меня даже, важно, что в беду… – Арно вдруг покраснел и насупился. – Плохого, конечно, куча всего случилась, зато я стал понимать, что же я такое сам по себе. Без папы, без Киры.
– И что ты?.. – спросила Карина.
– Лев, – просто сказал мальчик. – Может, фиговенький пока. Но я стану лучше, даже если это мне будет дорого стоить. И я не о деньгах говорю…
– Да мы поняли, – кивнул Митька.
– А еще я влюбился, потом перевлюбился, а потом опять, – скороговоркой выпалил Арно.
– Это как? – опешила Карина. – В кого?
– А обойдешься, – засмеялся тот, все больше краснея. – Хотя тебе, как «своему парню», обязательно расскажу. Только потом.
Рудо вертел в руках стеклянную фигурку.
– Надо же, какие откровения, учись, бро, – усмехнулся он. – У меня все попроще. Я в этом году Над закончил. Строительство, оборудование, все такое. Конечно, вас встретил. Женю еще, – на этом месте его пиратская физиономия смягчилась, но ненадолго. – Худо-бедно разобрался с Аблярсовыми. Теперь они на меня больше влиять не могут. Благодаря вам, между прочим. Давай, Карин, не пользуйся тем, что ты среди нас единственная девушка, не увиливай. Рассказывай.
