– Ну, хоть один человек нас одобряет, дорогая, – растягивая слова, проговорил Франко.
Лекси беспокойно поерзала на сиденье, ей совершенно не нравилось, как на нее посматривал Франко.
– Нет никаких «нас», Франко, – решила уточнить она на случай, если Франко имеет на нее какие-то виды.
– Тогда что есть?
Лекси открыла было рот, чтобы ответить, но промолчала: она не знала, что ответить на этот вопрос. Разведенные супруги? Уже чуть больше, потому что она возвращается в Монфальконе вместе с ним в качестве его жены. Значит, друзья? Тоже нет. Когда-то давно Франко был ее самым близким другом, пока она не выяснила, что он был с ней только ради секса и веселья. Значит, дело в Марко. Лекси сейчас с Франко, потому что он только что потерял самого близкого друга, но он не дает ей даже упоминать об этом.
Нахмурившись, она покачала головой и отвернулась к окну, оставляя вопрос висеть в воздухе. Франко молча изучал ее профиль и чувствовал тупую боль в груди: он напирает на нее, как таран, пытаясь преодолеть лежащую между ними пропасть, но делает только хуже.
– Что тебе сказал Дейтон? – бесстрастным тоном спросил он.
То, как он произнес фамилию Брюса, о многом сказало Лекси. Франко всегда терпеть не мог Брюса ровно настолько же, насколько Брюс не выносил его.
– Я на него работаю.
– Это мне известно.
Его заявление немало удивило Лекси. Она думала, что он выкинул ее из своей жизни.
– Ну, поскольку ты и сам работодатель, то прекрасно знаешь, что это такое, так что не задавай глупых вопросов, – натянуто ответила Лекси и снова отвернулась к окну.
Лекси совершенно не хотелось обсуждать с Франко Брюса, потому что она всегда была лояльна к людям, которых любила. Лекси подвинулась на сиденье подальше от Франко, чтобы хотя бы физически немного отгородиться от него. Кажется, она тоже начинает блокировать то, чего не хочет признавать.
Поездка продолжалась в тягостном молчании. Лекси откинулась на мягкую спинку сиденья и угрюмо смотрела на пейзаж за окном. Она отстраненно думала, что эта часть Италии – одно из самых красивых мест на земле. Послеполуденное солнце окрашивало улицы в теплый золотистый цвет, и столетние оливковые деревья, растущие по обе стороны дороги, словно сошли с полотен великих итальянских живописцев. Знакомые запахи пробуждали в ней воспоминания.
Искоса взглянув на Франко, Лекси обнаружила, что он уснул. Сердце ее сжалось. Даже во сне он выглядел слабым и нездоровым, лицо его было напряжено, уголки губ опущены. Одна рука лежала на ребрах, а вторая – на поврежденном бедре. Лекси напряженно думала: может, стоило поехать в его квартиру и не тратить лишних полчаса на дорогу до Монфальконе? Или стоило сильнее настаивать на том, чтобы он остался в больнице?
– Осталось уже недолго, синьора, – сказал Пьетро, и Лекси поймала в зеркале заднего вида его взгляд. Темные глаза водителя выдавали то же беспокойство, которое терзало и ее.
Лекси слегка кивнула ему в знак признательности.
– А репортеры? – прошептала она.
– Они отстали, как только поняли, куда мы едем.
Лекси поняла, что папарацци не рискнут приблизиться к огромному дому, окруженному акрами земли. Она снова посмотрела в окно. Примерно через милю они свернут с главной дороги в сторону холма, вершину которого она уже видела из окна автомобиля. Спустившись с холма, они попадут в невероятно красивую долину с зелеными пастбищами и полями, лежащими по обе стороны реки, впадающей в море. После того как они пересекут узкий каменный мост, насчитывавший не одно столетие, они попадут на территорию Монфальконе.
Когда машина въехала на холм, на Лекси нахлынули невеселые воспоминания об одиноких днях, проведенных ею в этом невероятно красивом, но негостеприимном месте. Когда машина подъехала к мосту и немного замедлила ход, Франко открыл глаза. От взгляда Лекси не укрылось, как он всем телом вздрогнул от боли, попытавшись изменить положение, в котором уснул.
– Ты в порядке? – охрипшим голосом спросила Лекси.
– Да, – солгал он и улыбнулся, и Лекси вновь почувствовала острый укол в сердце. Кажется, эта боль нескоро ее покинет.
Переехав мост, они свернули на узкую асфальтированную дорогу, обрамленную двумя рядами стройных кипарисов. Они продолжали двигаться по подъездной дороге. Все внимание Лекси было приковано к открывавшемуся виду. Она знала, что дом производит колоссальное впечатление, в какой-то момент даже перестаешь следить за дорогой.
Именно это и произошло с ней, когда она покидала этот дом в слезах отчаяния. Переднее колесо автомобиля попало в одну из неглубоких сливных канав, и машина съехала в кювет. Она так и не смогла объяснить себе, как ей удалось избежать лобового столкновения с деревом. Наверное, ей просто повезло. Франко был в ярости. Он называл Лекси безрассудной идиоткой, вытаскивая ее из покореженной машины.
– Ты собиралась убить только ребенка или и себя тоже?
Лекси дрожала, когда над ней прозвучало эхо его разгневанного голоса. Она разрыдалась, и Франко взял ее на руки, пытаясь успокоить. Он покачивал ее в своих объятиях, пока она судорожно всхлипывала. Ее маленький автомобиль блестел серебристым боком в канаве, а щегольская красная машина Франко стояла в нескольких ярдах с распахнутой настежь водительской дверцей и все еще работающим двигателем.
– Я не знал, что тебе сказать.
Глубокий, немного смущенный тембр его голоса заставил ее посмотреть на Франко. Он тоже смотрел в окно со своей стороны, но, когда Лекси повернулась в его сторону, он сделал то же самое, и она попала в ловушку его мрачных, темных глаз. Она увидела в его глазах то же болезненное воспоминание.
– Я потеряла над собой контроль, – с трудом призналась она даже самой себе. – Я собиралась превратить твою жизнь в ад, и мне это удалось.
– Можно подумать, я вел себя как святой. – Мрачная ухмылка искривила его губы. – На тебя в одночасье навалилось слишком многое. Ты ждала нашего ребенка, ты только что потеряла мать…
И в глубине души Лекси уже тогда знала, что и Франко она тоже потеряла, но все же продолжала прижиматься к нему, несмотря на то что уже тогда ненавидела его. Лекси смотрела на свои руки и чувствовала, как предательски задрожали ее губы. Да, она потеряла над собой контроль задолго до того, как автомобиль съехал в канаву.
Они приехали сюда после похорон Грейс. Франко взял на себя все организационные моменты, хотя Брюс настаивал на том, что именно он должен это сделать. Именно в середине перепалки между двумя мужчинами Лекси призналась, что беременна. Брюс ударил Франко, и, как ни странно, Франко не ответил ему тем же. Позже она поняла, что он был слишком ошеломлен этим известием, но тогда…
– Я высокомерно решил сделать благородный жест и жениться на тебе, хотя на самом деле тебе нужно было свернуться калачиком и оплакивать потерю твоей мамы…
Бедная Грейс всю жизнь мечтала о славе, а о ее гибели написали лишь пару строчек в новостях, в то время как известие о поспешном браке ее дочери и Франческо Толле занимало первые страницы таблоидов двух стран. Франко прав. У нее не было времени погоревать о матери, потому что ее сразу же вовлекли в подготовку к свадьбе прямо здесь, в Монфальконе. Тут никто даже не слышал о Грейс Гамильтон. Для Лекси они были совсем чужими людьми – вежливыми незнакомцами, которые не одобряли эту женитьбу. Она чувствовала себя одинокой, изолированной и неспособной пережить собственное горе. А хуже всего то, что она уже чувствовала, что Франко охладел к ней, и это было началом конца.
